– И милиционер? – хитро усмехнулся Игорь Васильевич, но художник не заметил его усмешки и сказал серьезно:

– В вашем министерстве даже студия художественная есть. Я года три назад на выставке побывал – очень неплохие работы видел. Молодцы милиционеры. – Он задумался на мгновение и тут же, словно вспомнив о давно мучившем его вопросе, спросил: – Послушай, Игорь Васильевич, а как же так получается, – этот Аристарх, ценитель прекрасного – и вдруг в чужой дом залез?

– Об этом тебя бы следовало спросить.

– Нет, правда. Кажется, взаимоисключающие начала – тяга к прекрасному и безнравственные поступки?!

– Если бы знать, на чем основана эта тяга к прекрасному, – задумчиво сказал подполковник. – А то ведь и так бывает – один гонится за модой, другой решил, что так удобнее свои капиталы прирастить, третий вообще «коллекционирует» все, что плохо лежит. А еще скажу я тебе, Николай Николаевич, – ты только не осуждай меня за примитивизм – эстетическое развитие не может восполнить пробелы в нравственном воспитании. А у нас часто пытаются одно другим подменить. Художественная самодеятельность, кружки по интересам... Каких только студий для молодежи не организуют и считают, что этого достаточно, чтобы выросли хорошие, честные люди. Нет, дорогой товарищ художник. Этого мало. Помнишь автомобильное дело? Один из участников шайки был мастер спорта. А девица... Как ее звали?! – Он на секунду задумался. – Лаврова! Помогала фальшивые документы готовить. В свободное же время пела в ансамбле.

– Это ж капля в море! Единицы!

– Я и не говорю, что таких людей много. Но есть! Несколько лет назад обокрали музыкальный магазин в пригороде. Так ворами оказались подростки из самодеятельного джаза при Доме культуры. – Корнилов покосился на Николая Николаевича и спросил: – Что молчишь? Не нравится тебе моя доморощенная теория? Ну вот. И начальству моему не нравится. Говорят, что я недооцениваю роль эстетического воспитания в формировании коммунистической нравственности. А откуда возьмется эта нравственность, если парня дома не воспитали? С самого раннего детства. Если он в школе слышит одно, а дома другое. А еще хуже – когда слышит одно, а видит другое. Отец ему говорит: воровать нельзя, – а сам по вечерам собирает цветной телевизор из ворованных деталей. – Он в сердцах хлопнул кулаком по колену. – Ладно! Разговорился я.

– Да уж, редкий случай, – засмеялся Новицкий. – Из тебя обычно слова клещами не вытянешь. Значит, по-твоему, этого Аристарха в детстве плохо воспитывали?

– Все сложнее, все сложнее, – ответил Корнилов, отрешенно вглядываясь в раскинувшееся вдоль дороги поле с голубой каймою леса на горизонте. Два трактора перепахивали землю. В огороде у одинокого домика девочка в красном платье жгла картофельную ботву. Неожиданно подполковник повернулся к Новицкому.

– Знаешь, мне о человеке много говорят детали. Не слова, не характеристики. Не лицо, хотя я считаю, что в теории Ломброзо много верного. А вот незначительная деталь может вдруг открыть самое сокровенное в человеке. Самое характерное, самое глубинное, особенно если человек в это время наедине сам с собой. Возьмем того же Платонова. Мне наш инспектор рассказал: когда Аристарх залез в дом к Барабанщикову, снял со стены и положил в «дипломат» иконы, то огляделся, открыл бар, выпил стакан коньяку. Лежал в баре блок сигарет американских. Он и этот блок тоже к себе в портфель положил. Есть за этим характер?

– Да уж, – покачал головой Новицкий. – Большой эстет товарищ Аристарх.

Остальную дорогу до города они ехали молча, не проронив ни слова.

19

У «хаусмайора» Барабанщикова была обширная клиентура. Уже два дня сотрудники Корнилова занимались телефонными разговорами, а список все разрастался и разрастался. В нем красовались фамилии нескольких актеров, поэта-сатирика, директора Дворца культуры, инженеров. В поле зрения милиции попали бармен из интуристовской гостиницы и заведующий секцией большой аптеки. С ними предстоял еще особый разговор – подполковник считал, что именно через этих людей Олег Анатольевич доставал для своих клиентов, импортные сигареты, джин, виски и дефицитные лекарства. Многие из подопечных «хаусмайора» имели автомашины, несколько человек – «Волги». По разрешению прокуратуры осторожно, чтобы не обидеть владельцев, инспекция ГАИ проверила отпечатки протекторов этих «Волг». Ни один не совпал с парголовскими. Да и никто из владельцев этих автомашин не вызывал особого подозрения. Проверку провели только за тем, чтобы, по выражению Семена Бугаева, «закрыть тему», не беспокоить людей еще раз. Но до сих пор сотрудники уголовного розыска не могли напасть на след владельца «Волги» – мастера из безвестного ателье. Кроме Новорусского, никто из клиентов «хаусмайора» больше о нем не упоминал. Мать и сестра Барабанщикова, приехавшие из деревни на похороны, о делах Олега Анатольевича вообще понятия не имели и друзей его не знали.

Корнилов попросил сотрудников обзвонить клиентов Олега Анатольевича и попытаться выяснить, не прибегал ли кто-либо из них к помощи покойного при шитье костюмов или починке телевизоров. Правда, это была та область бытовых услуг, где люди вполне могли обойтись без посредничества услужливых ловкачей.

– Предупреждаю. В общении с этими людьми у вас одно оружие – вежливость, – напутствовал подполковник инспекторов, строго глядя на Семена Бугаева. Новорусский-таки позвонил Селиванову и пожаловался на то, что капитан якобы разговаривал с ним грубо. Правда, когда Селиванов предложил ему написать жалобу, управляющий трестом отказался. И даже пробормотал нечто маловразумительное о молодости «Бугаева» и нежелании портить ему карьеру. Корнилов в разговоре с Селивановым взял Семена под защиту, но сейчас, на совещании, посчитал нужным – для профилактики – сказать: – Наскоком ничего не добьешься. Человек замкнется, ощетинится. Или испугается так, что все забудет.

– Такого, как Новорусский, если не испугаешь, так ничего не добьешься, – совсем тихо, себе под нос, пробормотал Бугаев, но подполковник все-таки услышал и с укоризной покачал головой.

– По части такта и вежливости вы, капитан, самое слабое звено в аппарате уголовного розыска.

– Да вежливым я был, товарищ подполковник. Аж самому противно. – В голосе Семена слышалась обида.

– Ладно, ладно, Бугаев, – примирительно поднял ладонь Игорь Васильевич. – Я знаю, что за рамки вы не выходили, но прошу быть еще осторожнее.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• …
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• 10
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.