– Бывало. Нынче прямо поветрие какое-то. По домам шастают, у старух иконы торгуют. Тьфу, проклятые! – Он зло сплюнул. – И ко мне наведываются. Покойника-то я не припомню. Не видал. А разные другие заходили. «Открой, Савельич, храм, дай поглядеть, нет ли чего интересного».

– Показывали?

– Если серьезные люди – показывал. Чего не показать? А шантрапе – от ворот поворот. Эти все на рубли норовят мерить.

– А из серьезных что за люди приходили?

– Из города приезжали. Художник один со студентами. Лигачев фамилия.

– Юрий Никитич! – сказал Новицкий. – Знаю, знаю. В Репинском институте руководит мастерской портрета. Хороший художник.

– Обстоятельный гражданин, – подтвердил сторож. – Я им все показал. Один ученый еще был, запамятовал фамилию. В позапрошлом годе раза два Михаил Игнатьевич захаживал. Дачник Орлинский. Теперь большой начальник по строительству стал. Не приезжает боле. А раньше у Маруси Анчушкиной избу снимал несколько лет подряд.

– Михаил Игнатьевич? – насторожился подполковник. Михаил Игнатьевич – это имя ему было знакомо. – А фамилию его не помните?

Баланин мотнул головой:

– Нет. Прямо напасть какая-то! Нету памяти у меня на фамилии. Имена всю жизнь помню, а фамилия для меня ровно пустой звук.

– Застанем мы эту Марусю, если сейчас подъедем?

– Ее в любое время застанешь. Вроде меня калека. Хромоножка. Весь день на огороде торчит.

Фамилия Марусиного дачника была Новорусский.

– Интересный дед Прохор Савельич, – рассказывал Новицкий, когда они возвращались в Ленинград. – На вид-то совсем простяга, а умница. Льва Николаевича Толстого всего прочитал. И ведь с чего начал? Со статей. Я, Игорь Васильевич, честно признаюсь, больше двух страниц толстовских богоискательств прочесть не могу. А старик одолел. Потом и за прозу взялся. Он сам-то верующий. И решил проверить – в чем у Льва Николаевича разлад с верой вышел...

Корнилов вполуха слушал Новицкого, а сам думал о Новорусском. Что это? Простое совпадение? В клиентах у Барабанщикова состоял, «Волгу» имеет и личную и служебную, к Прохору Савельичу в церковь наведывался иконками поинтересоваться. Правда, два года назад. Ну и что? Он вполне мог «хаусмайору» рассказать об этих иконках. Не специально наводить, а так, между прочим. Помянул как-нибудь в разговоре, а «хаусмайор» намотал себе на ус. Потом бы Аристарху Антоновичу втридорога сбагрил. «Это все мелочи, – останавливал себя подполковник. – Настоящий преступник никогда часто не мелькает, не засвечивается. Да и человек все-таки заметный – начальник треста. Что у него общего с этим жульем? Общее-то, пожалуй, есть, – доставала общий, темная личность, спекулянт. Коготок увяз...»

– У него дома в шкафу довоенное собрание сочинений Толстого стоит, все девяносто томов. Представляешь? – Николай Николаевич осекся и с укором сказал: – Да ты никак спишь, милиционер? А я распинаюсь...

– Не сплю, Николай Николаевич, – улыбнулся Корнилов. – Слушаю тебя внимательно.

– Слушаешь! – недовольно проворчал Новицкий. – Я тебе про такого интересного старикана рассказываю, а ты... Спит, окаянный. Ну о чем я сейчас говорил?

– Про Толстого.

– Про какого Толстого? Про Льва, Алексея Николаевича или Алексея Константиновича?

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• …
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• 10
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.