Но не тут-то было: нашу учительницу трудно сбить.
— Была! — воскликнул я, и она тотчас парировала:
— Только с вами!
И, тем не менее, как ухитряется эта трогательная старушенция перехватывать мои взгляды и на лету ловить мысли?
— Так вот, это великая глупость, — повернулась учительница к Фаине Васильевне. Она ведь не закончила свою мысль. — Учитель обязан знать всего ребенка, с макушки до пяток! Его развитие, привычки, даже то, чего нет, но что может с ним быть. Он просто обязан! Вот и все. Кстати, как твоя бабушка? Она жива?
Я сказал, как попал сюда, откуда пришел.
— Да, — сказала она, - у тебя была замечательная бабушка. Вот только забыла, как ее звали, прости. А жила она напротив съезда к парому, сейчас бы нашла, кабы не нога. А как стихи любила и много знала, молодец!
Я таращился на великое чудо.
— Откуда вы знаете? — спросил я. — Она читала вам? Говорила об этом?
— Ну что ты! — покачала она головой, хитро поглядывая на меня. — Ты сам сказал.
— Когда?
— А тогда. Давно. На уроке!
Наверное, у меня был совершенно дурацкий вид, потому что Аполлинария Николаевна снисходительно улыбнулась и заговорила о чем-то с Фаиной Васильевной. Сжалилась, решила дать передышку.
Я вспомнил: бабушка спрашивала меня будто, не забыл ли я чего?
Не забыл? Многое надо вспомнить, если запамятовал, но стихи ее не забыть, нет.
Откуда она знала их так много? Почему не успел спросить? Нет, спрашивал. Она отвечала, как всегда, с ласковой улыбкой и все же неохотно. В ее детстве были книги, она их любила, особенно вот Некрасова, он ведь легко запоминается, целыми страницами, хорошие простые стихи.
Еще я вспомнил, что у нее была потрепанная общая тетрадка и, став постарше, бабушка записывала в нее стихи, которые помнила наизусть. Я спросил ее, зачем она это делает, раз и без того знает на память. Она ответила, дескать, просто так. Потом, став серьезной и вздохнув при этой, пояснила, что вот все чаще их забывает. Провалы какие-то. Потом походит несколько дней и вдруг где-нибудь в магазине вспомнит то, что забыла.
— Вот я и пишу, что помню, — сказала бабушка. — Какое забыла, пропущу, а вспомню и запишу на пустые места.
Это было в последние годы, когда не стало деда, и она часто оставалась одна. У мамы свои дела, брат учился, а я жил в другом городе.
О чем она думала, моя хорошая, что вспоминала, оставшись одна? Никогда, нет, никогда уже теперь не узнать мне об этом.
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.
Так ли нужен провинции прогресс?
Михаил Зощенко: Хорошая характеристика. Крепкая женщина. Пожар. Дешевая распродажа. Тяга к чтению. Карманная кража
Игорь Ларионов – о проблемах советского хоккея