Скоро всё закончится, и конец будет счастливый. Конечно, Ханку, по-моему, просто забавляет эта ситуация, она к этому относится несерьёзно, но для него на ней белый свет клином сошёлся. Он даже на развод согласился удивительно легко…

Чей же это голос? Разумеется, Людмилы Вонской. Только она может говорить такие вещи. Я уже хотел удалиться, как вдруг отозвался Клеменс.

– Ты права, я немного опасался, – тихо произнёс он. – Опасался, что в музее вспыхнет скандал. Теперь же я был бы счастлив, если бы не та история. Хожу, как пришибленный, не способен радоваться даже тебе. Я очень верю Яцеку. Когда он возьмётся за это дело, вздохну с облегчением и займусь только тобой. Мы поедем на экскурсию в Италию или Грецию, хорошо? А зимой сыграем свадьбу.

– Значит, в самом деле всё так серьезно? – удивилась Людмила. – Когда ты мне рассказал об этом в первый раз, я решила, что ты просто переутомился. Нельзя все так близко принимать к сердцу. Это грязное дело, но… Вот увидишь, всё разъяснится, и ты поймешь, что здесь нет твоей вины.

– Ты не понимаешь, Людечка, – расстроился Клеменс. (Откуда он выкопал эту «Людечку»? Если ещё она назовёт его «Клем», ей-богу, выскочу с громким воем из-за дерева.) – Ты не понимаешь! Никакое это не грязное дело! Это афёра! А главное – пойми! Здесь наверняка замешан кто-то из ответственных работников музея! Иногда мне кажется, что лучше бы я ничего об этом не знал…

– А может, просто случайность? Совпадение? – неуверенно спросила Людмила.

– Это не совпадение, дорогая. А насчет случайности…Конечно же, всё вышло наружу только благодаря случаю. Если бы я случайно не заглянул в один из ящиков с ещё не разобранными поступлениями, если бы случайно не зашёл в Познани в «Десу», никогда бы не подумал об этом. Никогда! Я сам не хотел верить, оттого и не сказал никому, оттого и порылся ещё несколько раз в не разобранных поступлениях…Но теперь у меня уже нет никаких сомнений. Эти поступления уходили во все филиалы «Десы», а также шли за границу. Так что я обязан что-то предпринять. Даже если окажется, что не один, а все до единого работники музея – преступники…

Вот, значит, о чём хотел со мной поговорить Клеменс сегодня вечером. Вот для чего пригласил меня на уик-энд. А я-то, простая душа, радовался двум дням спокойного отдыха…

Мне стало не по себе, и я медленно зашагал куда-то по тропинке. Я не услышал шагов, зато заметил силуэт, мелькающий за деревьями, а потом, когда он приблизился, узнал светлое платье Ханки.

– А, это вы, – проговорила она, беря меня за руку. – Давайте вместе прогуляемся. Заблудились в саду? Со мной однажды тоже такое случилось. Сад небольшой, но очень уж дикий. Что-то вы не особенно удивились моему появлению. И, ради Бога, ничего не воображайте.

– А что, интересно, я могу вообразить? Вы плохо обо мне думаете.

 Ханка неожиданно остановилась, приглядываясь ко мне, и проговорила:

– Мне это начинает даже нравиться.

– А мне перестаёт.

– Могли бы быть и повежливее.

– Простите, я думал не о вас. Мне кажется, что у Клеменса что-то не ладится на работе.

– Не ладится? – повторила Ханка. – Что именно?

– А вот этого я не знаю. Мне просто так показалось… Ну, да ладно, Бог с ним…

– Наконец-то! – вдруг раздался голос Станиславского. – Наконец-то! Куда же вы пропали? Я, правда, немного задержался, хотел найти книжку с репродукциями кадров из мексиканских фильмов. Вот смотрите! – И он зашелестел в темноте страницами.

– Великолепно! – откликнулся я.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• …
• 27
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.