Мы поставили машину в гараж, я даже протёр капот и кузов тряпкой.

– Я тоже мечтаю купить машину, – разоткровенничался Станиславский. – Но вы ведь знаете, как зарабатывают научные работники. Я бы уже давно бросил музей, да надо сначала защитить докторскую... Если честно, после курса истории искусства я попробовал сдать экзамен на кинорежиссера, но, к сожалению, ничего не получилось.

– По-моему, у вас интересная работа, – заметил я.

– Да ладно, чего там интересного! У нас разве что сам Клеменс знает в этом деле толк, любит свою работу и кое-что делает. А остальные…

Так беседуя, мы заперли гараж и направились к дому. У веранды нас уже поджидал Пахоляк, и Станиславский резко замолчал.

– А я, родненькие мои, простоквашу принёс. Холодная-холодная! А густая – хоть ножом режь! Такая вкуснотища!..

Я огляделся и увидел, что Станиславский вовремя исчез. А ротмистр, ухватившись за мою пуговицу, продолжал:

– Как хорошо, что вы приехали. Клеменс мне про вас много рассказывал. Этих-то всех я знаю, как облупленных, родненький вы мой, ни один гроша ломаного не стоит. Может, я отстал от жизни, но мне это всё не по душе! Ничего хорошего тут нет. Поговори, родненький ты мой, с Клеменсом. Поговори! – И, повернувшись, он исчез между деревьями.

– Пан Яцек! – окликнула меня с веранды Ханка. – Вас ищет Клеменс. А кто мне хлеб нарежет?

Я взбежал по ступенькам и налетел на Клеменса, выходившего из холла.

– Пошли, покажу тебе твою комнату, – сказал он и повёл меня на второй этаж. – Ты ведь здесь уже ночевал. Рядом с тобой поселилась Ханка, дальше Вонский и Станиславский. Людмила, Китович и Байбун внизу. Сейчас устроим ужин, потом как-нибудь перебьёмся до одиннадцати, а когда все успокоятся, приходи ко мне. Только ты мне можешь посоветовать… Только ты… – И, не дожидаясь ответа, Клеменс вышел из комнаты.

Я выглянул в окно, и мне померещилось, что по занавеске пробежала легкая дрожащая тень, словно кто-то прошмыгнул по балкону. Я подошёл к двери и широко её распахнул. Балкон был длинный, на него выходили двери всех соседних комнат и маленького холла, расположенного на этом же этаже. Никого там, разумеется, не оказалось.

Когда я спустился вниз, часы, стоящие в холле на небольшом камине, пробили половину девятого. Наш ужин прошёл почти в полном молчании.

Глава II

Уже стемнело, тени между деревьями сгустились, только край неба на западе ещё светился багрянцем. Даже здесь, на веранде, так сильно пахло чабрецом, словно мы сидели на нескошенном лугу. Станиславский что-то плёл про мексиканское кино, я лениво слушал, а точнее – не слушал, а просто разглядывал темнеющее небо над верхушками деревьев. Мы остались вдвоём, остальные незаметно исчезли и сейчас, скорее всего, гуляли по саду, один только Пахоляк отправился спать.

– Киносъёмка! – не унимался Станиславский. – Люди даже не понимают, какую огромную роль может сыграть в фильме оператор. Возьмём хотя бы этот сад…

– Да, кстати, насчёт сада, – прервал я его. – Может, самое время прогуляться перед сном? Мы ведь остались тут одни…

– Вы правы, можно беседовать и на ходу. Я только сбегаю к себе и наброшу что-нибудь. Становится прохладно, а я очень легко простужаюсь.

– Подожду вас в саду, – крикнул я ему вслед и сбежал по ступеням. Уж я постараюсь, чтобы он меня больше не нашёл.

Под деревьями было совсем темно. Я с трудом различал белые полоски, ограничивающие дорожки, а дальше тянулись густые непроглядные заросли. Я остановился, опёрся о шершавый ствол какого-то дерева, закрыл глаза, и вдруг из-за кустов послышался чей-то голос:

– И тот же запах чабреца, помнишь? Помнишь, нам казалось, что мы совершаем страшную глупость, которую очень трудно будет исправить. Правда, я была оптимисткой, а ты боялся.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• …
• 27
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.