Стремясь как-то обозначить свое превосходство, он вытащил револьвер из кармана куртки, снял с предохранителя и прицелился в женщину. Через несколько секунд он опустил руку и поставил оружие на предохранитель. Вздохнула ли женщина облегченно? По ней этого не было видно. И он повторил все заново: снял с предохранителя, прицелился...

Наконец он громко рассмеялся.

— Спорим, что вам страшно?

Естественно, ей было страшно. Хотя юноша и напоминал дикого зверя, окруженного охотниками и бросающегося то туда, то сюда, но он был еще очень опасен. Может быть, она отнеслась к ситуации недостаточно серьезно? Неравенство было очевидно: здесь — опытная, привыкшая к успеху дочь из хорошей семьи и жена влиятельного человека, там — безработный мальчишка, который пришел ниоткуда и уйдет в никуда. И который сам ничто. Это неравенство и привело ее постепенно к мысли, что для нее все кончится благополучно. Всегда события развивались так, как хотела она, дочь графа де Бомон. Вот и на браке с директором банка она настояла, хотя, конечно, в глазах семьи Елены ее муж оставался «буржуа». Она отказалась от частички «де», выйдя за него замуж, а это далось отцу и матери нелегко.

Для нее мир изначально состоял из четырех категорий людей. Первая — дворянство, откуда была она сама; вторая — это люди, выбившиеся из буржуазии на самый верх благодаря умению ловко делать дела, то есть такие, как ее муж; третья — рабочие и служащие, все вместе; и четвертая — как этот мелкий преступник, завистливые, анархические элементы, противопоставляющие себя обществу.

(Комиссар Фриссак наморщил лоб. Когда он так делал, вид у него становился очень мрачный. Возможно, его разозлило упоминание о служащих, к числу которых относился и он.)

Елене Гинар такого несколько упрощенного разделения общества на группы раньше хватало, и сейчас оно как бы подтверждалось еще раз, хотя ее «установки» в отношении этого молодого человека отчасти пошатнулись. Появился интерес, даже сочувствие. Но вдруг эта зарождающаяся симпатия пропала. Если она и заперта с ним в одной комнате, как в камере, это еще не значит, что они стоят на одной ступени.

Она вновь увидела себя, графиню де Бомон, в закрытой школе в Лозанне, где она лучше всех скакала на лошади, плавала, стреляла. Я и сейчас такая же, сказала она себе. Конечно, я никогда не попадала в подобное положение, но и здесь я буду прежней: умной, спокойной, умелой. Да и не так уж все ужасно. В конце концов у меня ведь ключ от задней двери. Антуан Раппар не мешал ей размышлять. Хотя он понимал, что добился некоторого преимущества в поединке с женщиной, но совершенно не представлял себе, как это преимущество увеличить или хотя бы сохранить. Револьвер он по-прежнему держал в правой руке, левая покоилась на сумке с деньгами. А между револьвером и сумкой был он сам, двадцатилетний, неопытный, не знающий, как вести себя дальше. Если бы все прошло так, как он задумал, он бы уже давно был на автостраде, один из множества молодых людей на мотоциклах. И никто не думал бы, что он сделал нечто плохое. Да и кому бы он причинил вред? Банку или тем, кто хранит в нем свои сбережения? Это же смешно. Денег в банке осталось еще много, к тому же такие убытки покрывает страховка.

Теперь он сделал то, чего требовала от него мадам Гинар, — посмотрел на нее. «И зачем только она в мои дела вмешалась? Я ведь никому не хотел ничего плохого делать, хотел всего лишь взять пару кусочков от большого пирога». Раньше ему и в голову не приходило, что при ограблении, возможно, он должен будет убить человека. Ему нужны были деньги, чтобы получить те шансы, которых жизнь таким, как он, не дала. Он посмотрел на оружие в своей руке, потом опять на женщину. «Черт возьми, — подумал он, — я не могу, и она чувствует, что я не могу. Должен быть другой выход».

— Позвоните еще раз в полицию, — резко сказал он.

— Зачем? — последовал равнодушный ответ. Оба уже поняли, что началась конечная фаза в развитии событий. Никто теперь не мог позволить себе сделать ошибку. Все допускалось, любой блеф.

Мадам Гинар чувствовала, что ей выигрыш во времени на пользу. С растущей неуверенностью юноши увеличивалась ее вера в себя. Так или иначе она с ним расправится. Запертые в туалете люди вновь зашумели и этим шумом поддерживали ее, сами того не зная. Зажатый между грохотом за спиной и решительной женщиной перед собой, юноша не мог связно мыслить. К тому же Раппар не знал, что происходит на улице возле банка. А если решался представить себе это, то его фантазия рисовала снайперов на крышах соседних домов, на заднем плане несколько машин «Скорой помощи» с работающими моторами и толпы зевак, ждущих кровавого финала.

Может быть, сдаться?

— Я хочу, чтобы вы еще раз позвонили комиссару. Скажите, что он ошибается, если думает, что я сдамся. Пусть сделает то, что я потребовал, — уберет своих людей.

— А что будет со мной? — спросила женщина. — Только не говорите, что уже мне это объясняли. Положение все время меняется. Я хочу сейчас от вас услышать, какое решение вы приняли в отношении меня.

— А чего бы вы хотели? Чтобы я сказал: забирайте деньги, за которыми пришли, и катитесь, вы и так уже потеряли много времени, да? Наверно, вам нужно своего пуделя купать? Или пить чай с женой мэра? Только скажите...

Не обращая внимания на его слова, она повторила:

— Я хочу знать, что со мной будет. В конце концов я ваш заложник, вы сами сказали.

— Естественно, вы мой заложник. Вы единственная гарантия того, что я выйду отсюда живым. И я очень хорошо подумаю, что с вами делать.

— Вы проведете остаток жизни в тюрьме, если убьете меня.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• …
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• 10
• 11
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.