1

Все, о чем будет рассказано сейчас, произошло почти двадцать лет назад. В марте 1968 года из оренбургского села Старогоры в Яворский райком партии пришло письмо на имя первого секретаря Забелова. Письмо было подписано председателем сельсовета Шаховым, директором старогорской школы Дуваниным, и было еще около десятка подписей — старых коммунистов, ветеранов революции, просто жителей села.

Суть письма сводилась к следующему: во время гражданской войны, в начале июля 1918 года (в письме точная дата не указывалась), в Старогорах геройски погиб командир отряда красноармейцев Иван Николаевич Сапожков. В неравном бою с белоказаками Дутова, раненный, он попал в плен, был истерзан на допросах, а потом расстрелян за селом, в балке, поросшей молодыми березками. Было в ту пору красному командиру семнадцать лет. «Захоронен Иван Сапожков, — говорилось в письме, — там же, на краю балки. Но могила безымянна, камень на ней, и все. Только старожилы знают, кто под ним лежит. И просьба наша такая: надо вместо голого камня в год пятидесятилетия освобождения Оренбуржья от белых поставить памятник — пусть знают потомки, кто вечным сном спит в этой могиле. Просим со всей партийной серьезностью отнестись к нашей просьбе, так как Иван Сапожков родом из Старогор, и в селе проживают его родственники: сестра Мария Николаевна Никитина и двоюродный брат Прокопий Тихонович Сапожков. Кроме того, многие старики помнят Ваню Сапожкова, нашего незабвенного героя».

Письмо взволновало работников райкома партии. Решение было принято быстро...

2

В начале мая в Старогоры приехал молодой скульптор Олег Константинович Зайченко. Среди своих коллег он считался недюжинным талантом («Чует время», — говорили о нем), умел работать увлеченно, со вкусом и, главное, быстро.

...Он приехал на попутной машине, слез у сельсовета, сразу вызвав у колхозников, толпившихся на крыльце, любопытство и некоторое недоумение. Олег Константинович был в элегантной мятой куртке, ветер растрепал бородку, сзади на джинсах была блямба с изображением ковбоя.

— Здравия желаю, мужики! — сказал скульптор Зайченко, отряхиваясь от дорожной пыли. — Председатель у себя?

Председателя сельсовета Шахова на месте не оказалось, и пионерке Зое Воробьевой поручили проводить приезжего товарища в школу, к директору Владимиру Павловичу Дуванину.

Они шли по главной улице — Зоя немного впереди Олега Константиновича. Скульптор смотрел на одинаковые дома за невысокими заборами, на жидкие палисадники.

«Черт знает что, — думал он. — Ни одного деревца. Или на этой земле сады не растут? — Непонятно отчего стало тоскливо. — Скорее бы здесь все закончить и домой. Вечером Люда звонить будет... И не предупредил».

Зоя Воробьева училась в пятом классе, она была толстенькая, в конопушках, с жидкими светлыми косичками, в глазах ее будто стояло по голубой капле с черной точкой в каждой. Зоя шариком катилась впереди Олега Константиновича, оставляя в мягкой пыли ровные следы. Наконец, она спросила:

— Дяденька, а вы кто?

— Я? — Олег Константинович насупил брови. («Это он понарошку», — догадалась Зоя, потому что у скульптора Зайченко был в общем-то добрый и рассеянный вид.) — Я наблюдатель грехов людских, — сказал он, и ему стало весело.

Зоя хмыкнула для приличия, но дальше спрашивать не стала.

Школа стояла на краю села, новая, двухэтажная.

Директор школы был на месте. Владимир Павлович оказался совсем еще молодым человеком — очень подвижным, быстрым, с круглым лицом, он все улыбался, от него исходили флюиды здоровья и бодрости.

— Давно вас ждем, — не без труда победив удивление, вызванное не совсем обычным видом скульптора, обрадованно говорил он, — сроки. Хотелось бы торжества в июле провести. Как раз в июле, тогда, в восемнадцатом, здесь все это произошло...

— Мне бы, — перебил Олег Константинович, — поподробней: как погиб, как все... Может быть, очевидцы есть?

— Я, понимаете ли, не совсем в курсе, — сказал Владимир Павлович. — Только год здесь, после распределения. Прямо не знаю, чем вам помочь. Вряд ли конкретное узнать можно. Сами посудите, пятьдесят лет прошло. Фотографий в ту пору в этих краях не было, писем или там каких мемуаров не писали. — Владимир Павлович засмеялся.

— Вот родственники его живы, — Олег Константинович заглянул в блокнот, — Прокопий Тихонович Сапожков, сестра Мария Николаевна...

— Сапожкова нет. — Директор школы нахмурился. — Непутевый старик, скажу вам. Плотник первый на селе, не смотрите что за семьдесят. А в колхозе работать не хочет.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• …
• 11
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.