«Как опущенные на землю знамена, — подумал он. — Или... не знаю. В этом есть что-то от того времени».

Они шли по склону балки, который незаметно поднимался вверх.

— Вот она, — сказал директор школы.

Могила была старательно обкопана и обложена дерном, на ней лежала гранитная глыба, своими формами отдаленно напоминающая буденовку. Впрочем, возможно, это сходство «увидел» только скульптор Зайченко.

«Хорошее место, — подумал Олег Константинович. — Все село на виду. На втором плане деревья. Сквозь них степь, сейчас красная от маков. А зимой белая. Синее небо. Ветер. Простор. — Сердце забилось чаще. — Нужен темный гранит».

И тут из зарослей ольхи вышел старик, очень крепкий, в аккуратной одежде, с лицом, пожалуй, благородным, если бы не настороженные глаза, в которых что-то пряталось и таилось.

— Здрасьте, — сказал старик, снимая кепку с седой головы. — Зря вы это, зря! — заспешил он. — Чего прошлое ворошить?

— Что зря? — не понял Олег Константинович. Старик продолжал быстро, давясь словами:

— Ета еще неизвестно, кто под камнем-то: Ванька или кто другой. Может, белого офицера закопали, а вы — памятник.

— Ты что, дед, мелешь? — зло перебил его Владимир Павлович. — Пьяный, что ли? Ты что мелешь, я тебя спрашиваю?

Старик испугался, попятился, вроде хотел еще что-то сказать, но надел шапку и, в сердцах махнув рукой, зашагал по тропинке к селу. В его крепкой спине скульптору Зайченко увиделось что-то непримиримое, затаенное, страшное...

— Кто это? — почему-то шепотом спросил он.

— Не знаю, — сердито сказал директор школы. — Видел в селе, а кто — не знаю. Но я еще справки наведу.

Они возвращались в село молча. На душе у Олега Константиновича было смутно и неопределенно. Как будто тебе на незнакомом языке сказали фразу, от которой зависит твоя жизнь или успех в жизни, а смысл фразы непонятен, и некому перевести.

Из-за угла показался запыленный «газик».

— Председательский, — сказал Владимир Павлович. — Видно, сам за нами.

Действительно, «газик» затормозил около них, из него тяжело выпрыгнул старый человек в галифе, сапогах, в выцветшем офицерском кителе, лицо его было обветренно, обожжено солнцем, брови выгорели.

«Тоже старик, — подумал скульптор Зайченко. — Везет мне сегодня на стариков и старух. Устал он. Глаза усталые».

— Иван Алексеевич Шахов, председатель сельсовета. — Пожатие руки его было крепким и быстрым. — Я за вами. А ты, Владимир Павлович, вечерком ко мне зайди. Разговор есть.

Владимир Павлович тут же сухо попрощался с Олегом Константиновичем и зашагал к школе, слегка покачивая полным задом.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• …
• 11
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.