— Пока оставайтесь на мостике.

— Суд-то хоть будет?

— Суд будет.

Пообещал и уехал. Остался я в таком настроении, хоть стреляйся. А тут новый приказ: поднимать с грунта трупы. И делать это было велено ночью. Днем водолаз обследовал дно, находил тела погибших, подвязывал кончик за поясной ремень, а мы тот кончик крепили к борту, чтобы поднять, когда стемнеет. К вечеру весь борт был в кончиках... Жутко смотреть.

Ночью подошла десантная баржа, и мы стали поднимать тела и перегружать их на борт быстроходной десантной баржи. Потом их переправили на Инженерную пристань. Затем следующую партию.

Был у нас водолаз-осетин, из студентов. Под воду не идет — ну никак. Мертвецов боится. Вызвал я его, поговорили по-душевному. «Не могу я!» «А как же другие? У них, что? Нервы стальные?» В общем, уговорил. «Только вы, товарищ командир, со мною на связи будьте». «Добро».

Ушел он под воду, выполнил все, что надо, поднимается, снимает на трапе феску с головы, — я так и ахнул — волосы седые! Не думал я, что можно вот так враз поседеть...

Вызывают меня на Правительственную комиссию. Малышев:

— Ваша безграмотная буксировка ускорила катастрофу. Вы что, не понимаете, что нельзя было линкор разворачивать на буксире?!

Стал я объяснять, как мы на самом деле буксировали. Не верят. Выкручиваешься, мол. Вижу, майор мой тут сбоку трется.

— А вот, — говорю, — вы у товарища протоколы допроса спросите. Там есть выписки из вахтенного журнала.

Пришлось тому показать. Ну, а мне Малышев руку пожал. «Карабах» действовал правильно.

Потом комиссия собралась на спасательном судне «Лайла»: Малышев, Кузнецов, Бутома, Кулагин... Стали держать совет — что делать. Главная задача не дать линкору погрузиться, уйти в грунт, дать возможность водолазам подлезать снизу.

Бутома, министр судостроения, предложил притопить по бортам линкора два танкера, а потом приподнять на них «Новороссийск», как на понтонах. Но тут выяснилось, что таких стропов, которые могли бы удержать линкор, у нас нет. Да если бы и были, завести их дело непростое и нескорое.

Тогда Малышев предложил поддержать линкор плавучими кранами. Но это было заведомо ложное решение. Грузоподъемность каждого из четырех наших плавкранов не превышала ста тонн. Шутка ли удержать ими такую махину. И потом, если бы лопнул от перегрузки подъема трос, плавкран сразу же бы опрокинулся. Однако приказ был дан, и один из кранов уже двинулся к линкору. К счастью, началось усиление ветра до А — 5 баллов, и Малышев отменил свое решение. Зато на следующий день Пархоменко приказал «Карабаху» буксировать перевернутый линкор к берегу. Распоряжение было явно нелепым. Мачты корабля глубоко увязли в иле, и сдвинуть его с места было не под силу и десяти «Карабахам». Но спорить я не стал, закрепил короткий буксир за массивный баллер линкоровского руля, убрал людей с юта (лопнет трос — убьет) и начал работать осторожными рывками. Мимо шел буксир. Капитан его, мой старый приятель, окликнул меня в мегафон:

— Костя! — И покрутил пальцем у виска. Я развел руками.

Трос вскоре лопнул.

С прилетом Николая Петровича Чикера, самого авторитетного нашего специалиста по судоподъему, вся комиссия притихла.

Инженер-контр-адмирал Чикер заперся в моей каюте на «Карабахе» и просидел в ней над расчетами сутки. Ему только чай носили. К утру он объявил результаты своих вычислений: чтобы поднять линкор, как минимум требовался год. Чикер затребовал для своей экспедиции линкор «Севастополь». То был последний линкор на нашем флоте. Ему его дали.

Чикер свое обещание выполнил.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• …
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• 10
• …
• 14
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.