Жданов, Шкирятов и ряд выступавших комсомольских работников требовали от Косарева и других секретарей Цекамола:
— Расскажите, как вы потеряли бдительность, якшались с врагами, секретарями областных комитетов, рекомендовали врагов, вскоре разоблаченных и арестованных органами НКВД, зажимали критику, политически разложились. Кайтесь, мы вам не верим, признайтесь, что у вас камень за пазухой против партии и ее руководства...
Косарев выступал дважды, клялся в верности партии, отвергал обвинения во вражеских замыслах и вражеских действиях. Но на пленуме царила всеобщая подозрительность и самая безответственная черная клевета. Объяснения подозреваемых во внимание не принимались, их просто не хотели слушать. К тому же Сталин всем своим видом и репликами дал ясно понять присутствующим, что он пришел на «похороны» Центрального Комитета комсомола данного состава. Судьба руководителей комсомола была предрешена.
Во время выступления одного секретаря местного комитета, сказавшего, что «Косарев до сих пор не может понять всей глубины своих ошибок», Сталин небрежным тоном бросил реплику:
— Не не может, а не хочет! Следует сказать и о неслыханной,
бесстыдной обстановке на пленуме центрального органа молодежной организации.
Вторая половина присутствовавших на пленуме состояла из агентов Берии. К каждому комсомольскому работнику был приставлен соглядатай, следовавший по пятам и не спускавший глаз с подопечного. Ребята это поняли, говорили друг другу...
Охваченный нетерпением и лихорадкой массовой расправы над комсомольскими работниками, проголосовавшими на глазах «судей» за снятие с постов Косарева и других секретарей и членов бюро ЦК ВЛКСМ, палач Берия начал «Хватать» несчастных, не дожидаясь закрытия пленума. Так было с заведующим оргинструкторским отделом ЦК Герцевичем и другими.
После окончания пленума были арестованы секретари ЦК Косарев, Андреев, Файнберг, Лукьянов, Пикина, Чемоданов и почти все, за единичными исключениями, члены и кандидаты ЦК ВЛКСМ и многие секретари областных, краевых и республиканских комитетов комсомола.
Все произошло «в манере Сталина» — уничтожить вместе с секретарями Цекамола и тех, кто голосовал за их снятие, убрать побольше свидетелей, а в оставшихся вселить страх и трепет.
Знал об этом Сталин? Конечно, знал. Больше того, он утвердил эту массовую акцию. Да Берия в таком масштабе ее и не проводил бы, не получив одобрения Сталина.
В канун 1 мая 1939 года я в качестве арестанта оказался в Бутырской тюрьме. Надзиратель втолкнул меня в большую камеру, в которой копошилось более ста человек на нарах, на полу, в проходах. Я остановился в нерешительности, куда податься, где присесть.
Ко мне подошел молодой человек, небритый, беспоясый, в каких-то шлепанцах.
— Саша, проходи в наш комсомольский угол, — сказал он. — Разреши представиться: староста камеры, бывший заместитель заведующего оргинструкторским отделом ЦК ВЛКСМ.
Я повеселел. И тут своя среда, свои люди. Навстречу с нар глядели на меня двадцать юношей — «однодельцы Косарева».
Среди товарищей были члены ЦК и ревизионной комиссии, работники ЦК комсомола и «Комсомольской правды»: Диментман, Егорушкин, Ежов, Борзов, Вольберг, Тетерин, Андреев, Гольдфарб, Огненный, Буденный, Коваленко, Козлов, Захаров, Москаленко, Румер, Перельштейн...
Устроили меня ребята поудобнее, чтобы не было видно головы «в глазок», к которому постоянно прижимался надзиратель, — и начались нескончаемые разговоры.
За период следствия (декабрь — апрель), попадая в разные камеры, ребята смогли установить, кто из участников пленума арестован. Выходило: почти все...
Через полгода, в промозглый день, типичный для поздней осени в Норильской тундре, встретился я на угольной шахте «Шмидтиха» с женой Косарева — Марией Нанейшвили. Ее в группе заключенных-женщин пригнали на угле-сортировку. Я надрывался тогда откатчиком в штольне. Мария Викторовна рассказала, как арестовывали Косарева и ее. С вечера в квартире шел обыск. К ночи приехал Берия, стал торопить сотрудников, предложил Косареву «собираться», сказал Марии Викторовне, что можно взять с собой арестованному.
Обезумевшая от горя бедная женщина обняла своего мужа, стала кричать:
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.
Фантастическая повесть. Продолжение. Начало в №№ 11, 12.