Рассказ учителя
1
За полночь он раздался:
— Спаси-ите! Убьет! Ах, ты... На помощь! ...
Не из пространства двора призыв, разрываемый смертельной тревогой, не из подъезда: откуда-то из помещеньица, сжатого до пределов барокамеры.
Балконная дверь была открыта. Я метнулся с кровати, отшвырнул штору, к перилам, завис лицом над черной бездной. Лампочка под козырьком крыльца перегорела, окна не светились, парус почти без жильцов - отпуска, каникулы, дачный период...
Около соседнего паруса тлел сиренево фонарь, похожий на летающую тарелку. В сонном его зареве я разглядел у кромки нашего тротуара обычное такси, охваченное тьмой. И ни души. Наверно, из такси кричал мужчина? Неужели водитель грабит пассажира? Огни-то погашены.
Кинулся на лестничную площадку, спуск в лифте, напротив подъезда таксомотор, позади него — всклень наполненная выбоина. Вечером сыпанул дождь, налил выбоину. Как раз возле выбоины топтались, согнувшись, три крупных мужика. Они прижулькивали к тротуару, кажется, подростка. Во всяком случае, человек, придавливаемый ими, в отличие от них был миниатюрным. Но благодаря упругой верткости крутился на асфальте, стремясь вырваться. Они сграбастывали паренька и опять придавливали к тротуару.
— Деньги, в грудном кармане... — задышливо пробормотал один из трех. Будничный тон подсказки, куда надо стремиться, тем не менее, подхлестнул его сотоварищей: яростней принялись действовать. В этот момент я разглядел кучеряво-плотные волосы поваленного и узнал Валерку Барженкова. Лежал он, согнут в туловище — подбородок в ключицу, руки на боках в обхват. Куртка приталенная. «Молнию» мужикам удалось разъять, до грудного кармана, из-за того что Валерка сжался, покамест не изловчились долезть.
— Отставить! — крикнул я, догадываясь, что неспроста они добираются до внутреннего кармана куртки.
Силовая жизнь человеческого клубка замерла. Незнакомцы, продолжая удерживать Валерку, угрюмо уставились на меня. Валерка сумел оторвать щеку от асфальта, глянул, кто нежданно-негаданно возник среди ночной глухомани.
Ах, какие зоркие встречаются глаза у особей мужского пола. Зоркость такого свойства обнаруживается довольно рано. Мальчишка совсем тоненький, — стебелек первой травинки на косогоре, — еще в детский садик начал только ходить, а взгляд пронзительный и уже жестковатый. В то же время при твердой зоркости впечатление от глаз как бы ни в характере, не в натуре: кажется, что изнутри они просвечены солнцем. Ваперкины глаза и при взгляде искоса оставались зоркими, солнценаполненными.
— А ведь это грабеж! — вырвалось у меня.
— Ничего подобного, — сказал прежний голос, и по тому, как завился мгновенный парок возле его рта, я понял, что протестует мужчина, средний из трех: простоволосый, поверх нейлоновой рубашки на полной груди и вислом животе перекрестье крапчатых подтяжек, брюки тоже вислые, как в привычке у людей, которым и столица, что собственная квартира, — ходи себе вольготно в мятой одежде.
— Отпустите парня.
Ближний к бамперу дядек осведомился, знаю ли я сего типа. Я ответил, что знаю. Он, подпустив в басок зубное шипение, заметил: скверно-де знаю. На что я сказал, что это не меняет дела, и пригрозил, если и дальше будут держать Валерку, вызвать милицию.
Дядек, коломенская верста, кепка жокея, усы полумесяцем, обрадовался моей угрозе: сами надеялись туда его доставить, но выискался добровольный помощник.
Средний, в подтяжках, подкрепляя дядька, пожаловался, что Валерка не заплатил денег, и вконец расстроился, прибавив, когда, мол, подобные охламоны будут ездить на такси, досрочно попадешь на Ваганьковское кладбище.
Посочувствовал я водителю. Московские таксисты сроду-роду не огорчали меня. Всяким я с ними езживал. Исключительная надежность. Не обеляю их. Кое о чем слыхал и читал, однако самолично худого слова не произнесу.
Я прошел к машине. На счетчике значилось четыре рубля восемьдесят копеек. И всегда-то за востроглазостью Валерки, пронятой солнечным маревом, подозревалась мне вероятность козней.
— Почему не кинул червонец? — спросил я Валерку и не утерпел: — Обещал двойной тариф — заплати.
В 12-м номере читайте о «последнем поэте деревни» Сергее Есенине, о судьбе великой княгини Ольги Александровны Романовой, о трагической судьбе Александра Радищева, о близкой подруге Пушкина и Лермонтова Софье Николаевне Карамзиной о жизни и творчестве замечательного актера Георгия Милляра, новый детектив Георгия Ланского «Синий лед» и многое другое.
Навстречу XXVII съезду КПСС
Повесть
Письмо с правдивыми показаниями Овчинников написал сразу после суда, но так и не отправил его