Геофизик Иван Лугинец отдал жизнь на изучение нефтеносности томского Приобья. Он был одним из тех, кто делал Большое Открытие.

Когда Лугинец умер, друзья назвали в его честь большую тектоническую структуру, увиденную приборами сквозь трехкилометровую толщу пород. Структура оказалась не просто перспективной: после прихода сюда геологоразведки на карте появилось Лугинецкое нефтегазовое месторождение.

Так родился третий промысловый район Томской области...

— Поглядите-ка, нефть у нас просто золотая! — восхищается Станислав Кабанов, главный инженер Лугинецкнефти. — Да нет, не в финансовом смысле. Я про цвет говорю: зимой на снегу брызги нашей нефти отливают прямо-таки золотом. Ну, а качество... Легкая, малосернистая, почти без парафинов — цены ей нет!

Он встряхивает склянку. Жидкость плещется, как лимонад, не оставляя потеков на стенках сосуда.

— Ну как? Не мазут, нет, не мазут... Был у нас однажды случай: поздней осенью промысел оказался без дизельного топлива. Старое кончилось, новое еще не успели завезти — зимник через болота еще только строился... И что же? Пришлось проявить хулиганскую инициативу. Пару недель, пока не подвезли солярку, вся промысловая техника работала на нашей нефти. Без всякой очистки. Конечно, опыт этот — не для распространения, но все же о чем-то говорит, а?..

Золотистость и легкость — это, конечно, достоинства лугинецкой нефти. Но эти качества означают также высокое содержание газа: по многим скважинам — тысяча и более кубометров на тонну нефти. Брать такое сырье томские нефтяники не научены: в области еще не вводились месторождения, подобные Лугинецкому. Впрочем, аналогов мало и в целом по стране. Для того, чтобы наладить интенсивную разработку месторождения, нужно детальнейшим образом изучить его особенности. Нужны тщательные промыслово-геофизические исследования. Требуется пристальное внимание ведомственной науки (да и не только ведомственной: Томск богат вузами, академическими институтами); нужен добротный авторский надзор проектировщиков из Гипротюменьнефтегаза. Словом, научно-технический прогресс не должен обойти Лугенецкого. Но пока это только благое пожелание. Лишь недавно, в июне, появился наконец на Лугинецком свой геолог, толковый и опытный специалист. Сергей Седунов пришел из другой отрасли: Васюганская нефтеразведочная экспедиция, где он работал, входит в систему Министерства геологии СССР. Разведывать месторождения и разрабатывать их совсем не одно и то же — Сергей многое осваивает на месте. Отбор глубинных проб, изучение гидродинамических характеристик пласта, экспериментальные режимы работы скважин... Исследования пришлось начинать чуть ли не с нуля. Но пришлось, ибо без них нельзя грамотно эксплуатировать месторождение. Можно лишь загробить залежь; увы, примеров такого «хватательного» подхода к недрам Западной Сибири можно найти уже немало.

Отдадим должное томским эксплуатационникам: зная чрезвычайную геологическую сложность Лугинецкого, они не форсировали его разработку, бережно подходя к месторождению. Первые тонны сырья здесь были получены еще в декабре 1982-го, а месторождение и сегодня работает в щадящем режиме. Но вот создано нефтегазодобывающее управление, хозрасчетная организация, и неизбежно должен вступить в действие плановый механизм наращивания объемов. План — закон, но не случится ли так, что в борьбе за его выполнение забудут об охране недр?

— Нет, не случится, — уверенно отвечает Седунов.

Не надо считать его «одиноким борцом с земным притяжением». Геологическими проблемами равно озабочены другие руководители Лугинецкнеф-ти — начальник нефтегазодобывающего управления Станислав Каминский и главный инженер Кабанов' (кстати, все трое — ровесники: тридцать плюс-минус два года).

Вполне однозначно оценивает ситуацию и Александр Шкуров, генеральный директор объединения «Томскнефть».

— В чем главная особенность Лугинецкого? Содержание сразу трех видов углеводородного сырья: нефти, газа и конденсата. И все три компонента нужно брать из глубин одновременно. Газа тут много, очень много. Чтобы не создавать диспропорций, мы намерены временно сместить участок добычи к тому крылу месторождения, которое не имеет газовой «шапки». Учитывается и транспортная схема: совсем недалеко Моисеевка...

Моисеевка — вспомогательная база Лугинецкого, здесь единственный в округе песчаный карьер. Песок для нефтяников Западной Сибири порою дороже золота — на иные месторождения его приходится завозить за сотни верст. Но что поделаешь? Он необходим и для прокладки внутри промысловых дорог, и для отсыпки оснований под буровые кусты. Лугинецкому в этом смысле, можно считать, повезло — в считанных километрах песчаная залежь. Впрочем, везение относительное: дорог-то здесь все равно нет, буровики работают по колено в болотной жиже, особенно после дождей. Заметим: в деле обустройства Лугинецкое незаслуженно оказалось в положении нелюбимого пасынка. Здесь повторены худшие образцы позавчерашней тактики освоения западносибирской нефти. Повторены без малейших оправданий, без так называемой производственной необходимости.

Невольно напрашивается сравнение. Совсем недавно введено в эксплуатацию Малореченское месторождение неподалеку от Стрежевого, нефтяной «столицы» Томской области. Несмотря на стопроцентную заболоченность территории, Малореченское можно прошагать из конца в конец, что называется, сухой ногой. Мало того, что все точки связаны между собой лежневкой, — его еще пересекает и бетонка.

— Малоречка? Так там же прорва техники! — сказали нам всезнающие вахтовики. — А у нас?

Перечень оказался недлинным. Трубоукладчик, вечно ломающийся трелевочный трактор и вовсе на работающая сваебойка — вот весь парк строителей. До наступления зимы, до сильных, морозов он уже не пополнится. Не лучше техническое оснащение и у промысловиков: один-единственный гусеничный вездеход для переброски людей по бездорожью. Откровенно плохо налажена связь. Нет ремонтных служб. Как выкручиваются? Вот пример.

...Седунова подняли среди ночи.

— Начальник! — прокричали хрипло и тревожно. — Вставай, беда!

Сергей оставался на промысле старшим по должности, и никого не интересовало, связано ли ночное ЧП со служебными обязанностями главного геолога: беда есть беда. И еще не проснувшись толком (до этого был изнурительно долгий рабочий день на дальней точке), он уже натягивал резиновые высокие сапоги и набрасывал брезентовую хрустящую куртку. Только потом спросил: в чем дело? Оказалось, прорвало нефтепровод.

— Сильно хлещет?

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.