Рассказ
![]() |
Иллюстрация: Елена Шагиева |
Из архива «Смены», 1944 год, №11-12
Весь день шел дождь с холодным порывистым ветром. Такая погода часто бывает в Москве в начале мая. Все было серое: небо, дым над крышами, самый воздух. Только асфальт блестел, как черная река.
К старому одинокому доктору в большой дом на набережной Москвы-реки пришел молодой военный моряк. В 1942 году моряк был тяжело ранен во время осады Севастополя и отправлен в тыл. Доктор долго лечил его, и в конце концов они подружились. Сейчас моряк приехал на несколько дней из Черноморского флота. Доктор пригласил моряка к себе на бутылку кахетинского и оставил ночевать.
В полночь радио сообщило о взятии нашими войсками Севастополя. Салют был назначен на час ночи – тот час, когда улицы Москвы совершенно пустеют.
Дожидаясь салюта, доктор и моряк беседовали, сидя в полутемном кабинете.
– Любопытно, – сказал доктор, допивая вино, – о чем думает человек, когда он тяжело ранен. Вот вы, например. О чем вы думали тогда под Севастополем?
– Я больше всего боялся потерять коробку от папирос «Казбек», – ответил моряк. – Вы, конечно, знаете, там на этикетке нарисован Казбек, покрытый снегом. Ранило меня на рассвете. Было еще свежо после ночи, в тумане светило раннее солнце, надвигался знойный, тяжелый день. Я терял много крови, но думал об этой коробке и о снегах на Казбеке. Мне хотелось, чтобы меня зарыли в снег. Я был уверен, что от этого прекратится кровотечение и мне будет легче дышать. А солнце все подымалось. Лежал я в тени от разрушенной ограды, и эта тень делалась с каждой минутой все меньше. Наконец солнце начало жечь мои ноги, потом руку, я очень долго подымал эту руку и передвигал ее, чтобы закрыть ладонью глаза от света. Пока что я не чувствовал особенной боли. Но я твердо помню, что все время беспокоился из-за коробки «Казбека».
– Почему вы так боялись ее потерять?
– Да как вам сказать… Почти у всех новичков на фронте есть одна глупая привычка – на всем, что они таскают с собой, писать адреса родных. На чехлах от противогазов, полевых сумках, на подкладке пилоток. Все кажется, что тебя убьют, и не отыщется никакого следа. Потом это, конечно, проходит.
– Чей же адрес вы написали на вашей папиросной коробке? – спросил доктор и хитро прищурился.
Моряк покраснел и ничего не ответил.
– Ну, хорошо, – сказал поспешно доктор. – Оставим этот вопрос.
В это время в квартиру позвонили. Доктор вышел в переднюю, открыл дверь. Молодой женский голос сказал, задыхаясь, из темноты:
– Сейчас салют! Можно мне посмотреть на него с вашего балкона?
– Ну, конечно, можно! – ответил доктор. – Вы что, бегом мчались с третьего этажа на восьмой? Сердце себе хотите испортить! Погасите свет, – сказал доктор моряку из передней, – и пойдемте на балкон. Только накиньте шинель. Дождь еще не прошел.
Моряк встал, погасил свет. В передней он поздоровался с незнакомой женщиной. Пальцы их столкнулись в темноте. Женщина ощупью нашла руку моряка и легко ее пожала.
Вышли на балкон. Пахло мокрыми железными крышами и осенью. Ранняя весна часто похожа на осень.
– Ну, – сказал доктор, ежась от дождя, – что же все-таки случилось с вашей коробкой «Казбека»?
– Когда я пришел в себя, коробка исчезла. Должно быть, ее выбросили санитары. Или сестра, которая меня перевязывала. Но вот что странно…
– Что?
В 4-м номере читайте о женщине незаурядной и неоднозначной – Софье Алексеевне Романовой, о великом Николае Копернике, о жизни творчестве талантливого советского архитектора Каро Алабяна, о знаменитом режиссере о Френсисе Форде Копполе, продолжение иронического детектива Ольги Степновой «Вселенский стриптиз» и многое другое.
Декабрь 2009
Саша Васильев уверен, что, пока бабушки готовят по старым рецептам, связь поколений не прервется
Старость как ступень для новых совершений
Волонтеры очистили Битцевский парк от мусора
Где делают ковры с ярко выраженными политическими убеждениями
комментарии
Очень люблю Паустовского. Казалось, знаю многое, читала много. А этот рассказ-нет. Спасибо огромное.