Тэа Тауэнтцин. «Любовь моя последняя»

– Счастье, что Лора осталась жива, – прошептала она. – Иначе Рут грозил бы пожизненный срок.

– А как Лора?

– Все хорошо… Я была у нее вчера в больнице. Мы не могли наговориться и распутали все узлы. Вообще, она мне нравится.

– А ее брак? У них все в порядке?

– Это счастливый брак… Харальд Фройдберг не понимает теперь, как он мог так потерять голову.

– Из-за любовных писем?

– Да… Они лежали в шкатулке Лоры, и Лора, само собой разумеется, их никогда не читала, только хранила для Рут. Рут всегда ее уверяла, что это маленький безобидный флирт, и ничего больше.

– Разве Лора не сказала мужу, что эти письма предназначались Рут, когда он нашел их?

– Сказала, но он не поверил. Там ни разу не было названо ее имя, все время только «котеночек». И потом, в Зальцбурге уже пошли слухи.

– О Лоре?

– Да, именно о Лоре, а не о Рут… Рут считалась невестой Романа, и никому не приходило в голову, что она одновременно еще и любовница Ахенваля. На людях она никогда не бывала с ним одна, только с Лорой и иногда с ничего не подозревавшим Романом… Фройдберг постоянно находился в командировках, и поэтому стали судачить о Лоре.

Они свернули на одну из боковых дорожек, усыпанную опавшими листьями, шуршащими под ногами, и Виктор залюбовался золотистым цветом кожи Этты и ее ярко-голубыми глазами под темными ресницами. Он не думал больше ни о Фройдбергах, ни о Романе, ни о Рут. Главное – Этта сейчас рядом, ее тонкий профиль, ее светлые волосы, длинные стройные ноги, ее грациозная походка…

– Между прочим, – улыбнулась Этта, – ко мне приходила ваша сестра Рената.

– Рената? Что ей было от вас нужно?

– Ничего особенного… Просто поболтать со мной, ведь мы так давно живем в одном доме, и до сих пор не знали друг друга.

– И о чем же вы разговаривали?

– Обо всем… Она очень бойкая и открытая.

– И слишком много болтает. Давайте сейчас забудем обо всем, Этта…

И они молча пошли по тропинке, ведущей к вершине холма.

– Как долго вы еще пробудете в Шварцвальде, Этта? – нарушил молчание Виктор.