- А ты солидный стал, положительный какой-то, - сказала она таким тоном, будто сама ни в грош не ставила солидность и положительность. И пошла танцевать с генерал-директором.

Митя подумал, что даже мысль о ревности нелепа. И вообще, зачем он здесь? Эх, Ирина, Ирочка, где ты?! Он выпил еще рюмку, подошел к Светлане, взял ее за, руку, увел в ванную и встал спиной к двери. Светлана пожала плечиками. Она была искренне холодна. Если бы Митя вздумал поцеловать ее, то ничего бы из этого не получилось. Но Митя не вздумал. Митя стал рассказывать.

Про мальчишку по имени Димитрий, которого до пяти лет баловали высокопоставленные бабушки и дедушки, а потом вдруг стали от кого-то прятать, долгие годы таскали по всей России, одевали в отрепья, кормили чем попало, а иной раз, если сам не промыслишь, так и голодным останешься; зато и вырос он смышленым, самостоятельным и спортивным парнем. Да, он понимал, что к чему! Когда надо, уступал, когда можно, настаивал на своем. Вступил в католичество, - но только ради карьеры! - потом наплевал и забыл. Без помощи польских панов и русских воевод он, конечно, ничего бы не добился, поэтому помалкивал, пока и те и другие его продвигали. Казалось бы, обыкновенный карьерист? В том-то и дело, что нет! У него была великая цель, которая оправдывала средства. И вот, заняв наконец то кресло, которое называлось «трон», он сразу же опубликовал указы, облегчающие положение людей, которые когда-то кормили его ржаным хлебом и учили уму-разуму; он ведь был человеком из народа, этот царевич! Конечно, кое в чем он свалял дурака. Развязаться надо было с поляками. С Ксенией Годуновой нехорошо получилось, не надо было жениться на этой Марине Мнишек, раз полюбил другую...

Светлана слушала, открыв глаза, открыв белозубый рот, а в ванной пахло травами и тропиками - совсем как в галантерейном складе...

На следующее утро, перекинув листок календаря, Митя опять обнаружил пометки.

Первая: «ЛЕВКА. АКВАЛАНГ».

Вторая: «БИБЛИОТЕКА. ЛЖ. I».

Третья: «ИРИНА. УТОЧНИТЬ».

И четвертая:... Впрочем, четвертой пометки Митя на листке календаря не обнаружил. Но это ничего не меняло, со Светланой придется минимум поговорить по телефону. Три предыдущих дела тоже можно бы и не записывать в календарь - и так не забыл бы, но Митя вчера вернулся домой смутный и решительный: «Теперь все! Надо дело делать, а не черт знает что!». И он записал три дела, а насчет Светланы не записал.

1. «Левка. Акваланг»

Затея с подводной охотой казалась очень перспективной. Прошлой осенью аспиранты археологического сектора привезли из Крыма полный рюкзак прекрасных, обросших ракушками черепков, из которых четыре, возможно, являются осколками древнегреческих зерновых амфор. И вообще - голубой континент, желтый пляж, зеленые ласты на стройных Митиных ногах... И плевать на все, особенно на вчерашнее.

- Слушай, друг, - приветствовал его Левка, - ты по какой стороне улицы ходишь? Все равно куда, ну, например, в институт? По правой? Зря. Обратно по левой? Все равно зря. Вот имей в виду: по улице надо ходить с наветренной стороны - всегда! Сейчас объясню: выхлопные газы, пыль и прочие вредные для дыхания примеси относит ветром на подветренную сторону, там их концентрация примерно на восемь процентов выше, чем на наветренной стороне, понял? Мы вчера всем отделом подсчитывали, эксперимент проведен на молекулярном уровне, все как надо. Что? Ах, насчет эластиков? Уже говорил, сегодня заберем. Денег нет? Это непринципиально, я тебе одолжу. Насчет аквалангов? Все будет в порядке, можешь не беспокоиться.

Митя мог не беспокоиться. Друг Левка свои дела доводил до конца. Эластики, акваланги, выхлопные газы - все будет в порядке. И Митя опять просидел в библиотеке, поскольку Ирина не приехала, а история Лжедимитрия все еще таила любопытные проблемы.

- Все твои проблемы носят ненаучный характер, - сказал Левка, когда они вечером шли за брюками по наветренной стороне улицы. - Ну, допустим, все это правда, что из этого? На шести строчках текста ты можешь изложить и уложить только суть дела. А суть в том, что он ставленник. И вообще, шеф дал тебе халтурку, чтоб ты подработал на брюки «эластик», а ты нервный какой-то сегодня.

И правда, брюки оказались отличные. Абсолютно не мнущиеся, моментально стирающиеся, молниеносно застегивающиеся; серебристо-черные, они, несомненно, стоили тех денег, которые за них запросили. И вообще, подумать только, какие-то детские штанишки-недомерки растягиваются чуть не втрое! Митя высказал предположение, что подобное возможно не только за счет эластичности нейлоновых волокон, но и за счет того, что они, наверное, скручены наподобие пружин, верно?

Левка подумал и подтвердил:

- Ну да, растягивается не столько материал, сколько сама конструкция. Отсюда обратимость деформации. И вообще, друг, у тебя вполне техническое мышление, мог бы заниматься чем-нибудь... конкретным.

Левка еще развил свою мысль в том плане, что без толку это - предвидеть будущее; все равно делать его должны они, физики, которые предвидениями не занимаются, им на это, увы, времени не отпущено.

Тут Митя обозлился. И высказал Левке все, что он про него думает. И не только про него, про себя тоже. Какие они, к чертовой матери, ученые, если полжизни тратят на всякую чепуху, эластичные портки, акваланги, восьмипроцентные примеси и т. п.! Суета все это. Недаром в художественной литературе настоящего ученого всегда описывают как личность одержимую, непричесанную, в кальсонах поверх брюк и в калошах не на ту ногу, которые он снимает, входя в трамвай.

Левка ответил с полным убеждением:

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.