Шарль Эксбрайя. «Наша Иможен»

— Само собой, вы и мысли не допускаете о возможности подобного союза?

— Чтобы неизвестно откуда взявшийся парень, да еще без гроша в кармане, стал моим зятем? Да никогда в жизни! Ишь, чего захотел: жениться на дочке, чтобы прибрать к рукам денежки ее отца! Нет уж, пусть поищет других дураков!

— И что вы собираетесь делать?

— Хьюг… а нельзя ли на какое-то время отправить Дженет к вашей сестре в Соединенные Штаты? Если бы Присцилла согласилась ее принять…

— По-моему, у нас нет никаких причин вам отказывать… Завтра же напишу.

— Спасибо. Надеюсь, новые впечатления и совершенно другая жизнь научат мою дочь более здраво смотреть на вещи.

К несчастью для Дженет, трое мужчин ненадолго умолкли и в тишине явственно услышали, как часы в холле бьют половину двенадцатого, и кто-то в холле крадучись спускается по лестнице. Друзья с недоумением переглянулись и одновременно выскочили из гостиной. Все трое оказались в холле в ту самую минуту, когда Дженет с чемоданом в руке открывала входную дверь. Они притащили девушку в гостиную, и Кит пригрозил избить ее до полусмерти, если немедленно не расскажет всю правду. А если эта правда окажется таковой, как он подозревает, ей грозит еще одна, не менее жестокая порка. Чувствуя, что дело может обернуться худо, Дермот Гленроуз поспешил вмешаться.

— Да ну же, Дженет, моя крошка… — примирительным тоном сказал он. — Неужто вы и в самом деле хотели бежать из дома ваших родителей, из своего родного дома?

— Я здесь слишком несчастна!

— Из-за Ангуса Кёмбре?

— Да.

— И вы бежали к нему?

— Да.

— Куда же?

Дженет не могла в одиночку выдержать натиск троих мужчин и, в конце концов, призналась, где ее ждет возлюбленный.

— Ага! — преисполнившись мстительной решимости, воскликнул ее отец. — Сейчас я устрою небольшой сюрприз вашему недоделанному Ромео. Положитесь на меня!

Но не успел кипящий от ярости мясник подскочить к двери, как его остановил Рестон.

— Нет, Кит! Вы слишком вспыльчивы, а в подобных делах требуется немалое хладнокровие. Я сам объяснюсь с парнем и попробую ему втолковать, насколько его план аморален.

— Он любит меня, дядя Хьюг! — простонала Дженет.

— Тем более, дитя мое! Если Кёмбре вас любит, значит, должен уважать и не пытаться вовлечь в историю, равно позорную как для вас, так и для нас всех.