Серебрянная пуля

Сейчас Гиви спустился с трапа с новой девушкой.

– Вы не будете любезны нас сфотографировать? – давно заученной фразой обратился он к фотографу. Фотограф уже был готов и только ждал, чтобы Гиви принял свою обычную позу: голова откинута, ноги расставлены, а правая рука так тяжело лежит на плече девушки, словно Гиви – раненый боец, а эта девушка – санитарка.

– Будем любезны, – тоже заученной фразой ответил фотограф и «щелкнул» несколько раз. А Буба попытался вклиниться:

– Гиви, и вот когда мы пилили...

– О мама! Зачем вы позорите вашего старшего сына?! – не дал ему договорить Гиви. – Разве вы не знаете, что раз ваш сын сказал...

– Гиви! – окликнула его «санитарка». Гиви занервничал.

– Возьму у Тенгиза машину и привезу, сказал же, привезу. – торопясь за девушкой, бормотал он. – Скажи, пусть не волнуется, а?

И он пошел за девушкой по пирсу.

– Гиви! – окликнул Буба. – Куда ты?

– В библиотеку, – как всегда, откликнулся тот, не оборачиваясь.

Гиви умчался, а Буба пошел к фотографу. Фотограф жил по соседству, через двор. Жил он один. У него не было жены и семьи вообще, и. пожалуй, кроме пароходика, Гиви, Арчила и Бубы, у него вообще никого не было. Везде – и в доме и на стенах дома – висели фотографии. На одних фотографиях совсем не было людей. Были на них вечерние и утренние пейзажи, старинные замки и полуразрушенные крепости, море, закат солнца и одинокий пароходик у пирса. А на других фотографиях были только люди: старики и старухи, дети и женщины с густыми черными волосами, с прозрачными, как морская вода, глазами. Буба знал, что это люди, живущие в их городке и приезжающие сюда отдыхать. Но на фотографиях они казались какими-то неземными

– Я мало нашел людей, – сказал фотограф. – И я их ищу.

– Но их так много, – возразил Буба.

– И все равно я их ищу. Понимаешь, я хочу снять всех людей сразу, чтобы они были все разные, но все вместе, и на фоне всего: и гор, и неба, и моря... Представляешь, это будет портрет одного самого красивого, самого прекрасного человека на фоне самого удивительного пейзажа. Ты понимаешь меня?

– Не очень,

– Ничего, – успокоил фотограф. – Вырастешь – поймешь.

И он протянул Бубе фотографию. На ней был Гиви. Один, без девушки, без позы. Буба не сразу узнал брата. Лучше был Гиви? Красивее? Нет... Он был просто другим.

– Люди все добрые, умные и красивые, – продолжал фотограф, – они все разные, не все знают об этом и думают, что непохожи в этом друг на друга.

– Ха, – усмехнулся Буба. – Я непохож на своего брата. Фотограф посмотрел на него внимательно и грустно.

– Ты не знаешь Гиви. Ты похож на него, а он на тебя. Вы братья. ...Брат Гиви сидел с Федькой-постояльцем на Федькиной раскладушке во дворе, а мама бегала вокруг и ругала Гиви. Гиви, здоровенный и волосатый, действительно внешне совсем непохожий на тонкого и хрупкого Бубу, сидел, по-бычьи наклонив голову, и «сдерживался».