Серебрянная пуля

вырученные за них деньги во второй раз клал в левый карман. Потом из правого кармана сдавал деньги, куда положено, а из левого тоже сдавал – брату Гиви. К Бубе подошел фотограф и, кивнув на Гиви, сказал:

– Фотографируемся сегодня?

Вряд ли Гиви станет сегодня фотографироваться, подумал Буба и отрицательно качнул головой. Но у фотографа глаз был наметан, и, как только он увидел, что на пароходик прошла крупная рыжая девица, и Гиви, обращаясь специально к ней, воспрянув духом, громко проговорил в динамик: «Девушка с золотыми волосами, гостья нашего города, торопитесь совершить увлекательное путешествие...», – фотограф подмигнул Бубе.

– Фотографируемся, чтоб я так жил!

Гиви стоял в рубке у штурвала и, глядя вниз уже совсем на другую, черноволосую, девушку у борта, увлеченно рассказывал, забыв, что совсем недавно, утром, ему было так плохо:

– Много-много веков назад, когда море еще не было таким синим, а деревья не были такими большими, в Иверской башне вон на той высокой черной горе была заточена молодая красивая княжна...

Гиви каждый раз рассказывал историю по-разному, что-то уходило из его рассказа, что-то прибавлялось, но всегда это была грустная история о любви юноши к заточенной княжне, о его подвиге во имя ее спасения и о его гибели.

– Гиви, – как-то спросил Буба, – а как на самом деле было? Гиви зажал рукой микрофон.

– Откуда я знаю. Может, вообще ничего не было...

Гиви не верил в легенды, он только хотел, чтобы в них, а значит, чуть позже и в него поверили золотоволосые, черноволосые, русые и другие девушки, катающиеся на его пароходике.

– И юноша упал над обрывом и только прошептал имя княжны... – Имена в рассказах Гиви тоже всегда менялись. Перемены зависели от увлечений брата.

Буба сидел рядом с Арчилом-мотористом, тот вертел в толстых пальцах пулю и умоляюще поглядывал на Бубу.

– Можно на зуб... – сказал Арчил, почему-то лизнув пулю языком.

– А то можно перстень заказать... с русалкой и слова там... пророческие... Буба отрицательно чмокнул губами.

– А можно сделать ложечку для соли и жене подарить?

– Откуда жена-то? – спросил Буба.

– Жена-то? Ну да... – согласился Арчил. – А можно тогда... не знаю даже, – растерялся он. Буба осторожно вытащил пулю из волосатых пальцев Арчила.

– Пусть как есть, – сказал он и пошел к рубке.

– А можно просто подарить товарищу?! – отчаянно крикнул ему вслед Арчил.

На причале Буба собрал у пассажиров билеты, аккуратно разгладил их и сложил в сумку. Фототраф, стоя рядом, терпеливо ждал, когда Гиви сойдет с пароходика. Отдыхающих в городе было не так-то много, как в других популярных курортных городах, и у фотографа было мало работы. Работу ему давал в основном Гиви. Возвращаясь из рейса, он всегда с кем-нибудь фотографировался на память. Фотографировался по двум причинам: надо было дать работу фотографу и запечатлеть рядом с собою девушку, в которую влюбился. И в каждую он был искренне, «смертельно» влюблен.