Сегодня, когда так редко удается отыскать в искусстве что-либо единственное в своем роде, когда все, что оказывается открытием, тут же становится моделью для вариаций, тиражирования и получения новой пользы, вдруг возникает явление, сущность и щедрость которого в постоянном создании на наших глазах музыки, которая никогда не звучала раньше и никогда более не повторится.

Джазовая импровизация. Она – явление современности, хотя многие тысячелетия, пока не была изобретена нотная грамота, не было иной музыки, кроме импровизационной; звуки музыки отождествлялись исключительно с теми, кто их пел или извлекал из музыкальных инструментов. На музыку отвечали не одними аплодисментами, как это принято сейчас, но и музыкой, и вот в живой массовой практике такого общения в каждом народе формировался свой самобытный музыкальный язык. И все же великое искусство импровизации уходило в область легенд, а на его месте воздвигались два других великих искусства – искусство сочинения музыкальных произведений и искусство прочтения их нотной записи.

Видимо, очень хотелось музыкантам вернуть себе дар музыкальной речи. И не потому ли джаз, это искусство музыкальной игры, музыкальных монологов и диалогов, искусство музыкального общения, с особым энтузиазмом был воспринят именно в Европе, так по этому общению истосковавшейся. Благодаря джазу импровизация пережила в наше время второе рождение. Джаз вернул импровизацию на профессиональную сцену. Мы знаем, конечно, что в джазе не одни сплошные экспромты, в этом искусстве не обойтись сегодня и без композиторов и исполнителей в обычном значении этих слов. Но все начинается с человека, продолжением которого является музыкальный инструмент. Все начинается с музыканта, говорящего музыкой, говорящего от своего имени.

Леонид Чижик – один из интереснейших музыкантов такого типа, художник увлекательный, сложный, противоречивый.

Исключительная музыкальность проявилась у Чижика очень рано. Ребенком он более всего любил подбирать вариации на тему популярных мелодий. Но еще более увлекала его такая игра: сесть к роялю, взять какую-нибудь ноту, еще не зная, что будет дальше, за ней вторую, третью, пока не почувствуешь, как из ничего рождается музыка, которой никогда не было...

Джаз он услыхал, когда ему было лет 10 – 12. Эта музыка очаровала его тотчас: вот где встретил он свободную игру со звуками, как бы вылетающими из сердец музыкантов. Какой ритм, какая энергия, какая жизнь была в этой музыке! Вот как надо играть, вот образец для музыканта. Надо срочно искать единомышленников и играть, играть, играть...

...Родился и вырос Леонид Чижик в Харькове Судьба джазовой музыки в этом городе не была особенно счастливой, здесь неоднократно прикасались к джазу и тут же, как бы обжегшись, отдергивали руку. В начале 20-х годов Юлий Мейтус, будущий известный композитор, автор оперы «Молодая гвардия», собрал здесь один из первых советских джаз-бандов. Но первое начинание молодого музыканта вызвало такую бурную дискуссию в местной печати, что новоиспеченным глашатаям джаза, и без того слабеньким, пришлось пробовать свои силы на других поприщах. А вскоре в городе появился настоящий джаз – негритянский ансамбль Фрэнка Уитерса со знаменитым саксофонистом Сиднеем Беше. А потом в Харькове начинали И. Дунаевский, К. Шульженко, Б. Ренский, и у них не обходилось без джаза

Наверное, какие-то джазовые флюиды остались в Харькове, затаились в каменных лабиринтах его архитектуры, растворились в его воздухе – на эстрадах многих городов сегодня можно встретить тех: кто начинал играть джаз в этом городе...

Первой попыткой профессиональной работы было участие в лучшем ресторанном ансамбле, игравшем в полуджазовой, полуэстрадной манере, но давшем Чижику важный урок джазовой импровизации, где нужна собранность, готовность к инициативе, мгновенная музыкальная реакция, чувство ансамбля и партнера. Здесь был заложен фундамент того, что впоследствии стало творческим принципом Чижика, – говорить музыкой.

Мой путь в джаз напоминает блуждания Тезея в лабиринте, – говорит пианист. – В пятнадцать лет, когда я еще учился в харьковской музыкальной школе, я стал аккомпаниатором сборной команды Украины по художественной гимнастике. Студентом Московского музыкально-педагогического института имени Гнесиных работал концертмейстером в эстрадном оркестре под управлением Леонида Утесова. Позже – музыкальным руководителем театра... Ариадниной нитью была для меня все эти годы любовь к джазу.

В школе его интересовало все: и фортепиано, и композиция, и теория музыки. Но аккомпанировать движению, танцу, выражать пластику тела в звуках – это тоже большая школа. Вспомним, что юный Шостакович работал «киноиллюстратором» – аккомпанировал немым фильмам. Так и Чижик – ему приходилось лишь мельком глядеть в ноты, а в основном стремиться к тому, чтобы осуществлять «синхронный перевод» движения в музыку. Ясно, что таким переводчиком мог быть только импровизатор.

Придя к твердому убеждению, что импровизация – столь же высокое искусство, сколь и создание художественных произведений, Леонид Чижик начинает искать путь на профессиональную сцену. Этот путь пришлось прокладывать по целине – на эстраде в то время импровизаторов не было, были только исполнители сочиненного заранее. Как это так – играть то, чего нет? Внимать тому, что исчезает, едва родившись?

В 1965 году он попадает в трио Германа Лукьянова. Пожалуй, именно здесь Чижик стал по-настоящему ансамблевым джазменом, у него развилось чувство ритма, чувство ансамблевого пространства, партнерская реакция, способность отвечать игрою на игру. И кроме того, в ситуациях конструктивно четкой, строгой музыки Лукьянова он оказался партнером со своим голосом, со своей темой – лирической, трепетной, ускользающей. Чижик сразу обратил на себя внимание свежестью своего дарования.

И мало кто знал, что в это время он усиленно готовился к академическому конкурсу, по нескольку часов не отходил от инструмента и перенапряг, переиграл руки. Приговор врачей был однозначен: конец пианистической карьере. Музыканту нелегко было пережить этот удар, психологическую травму. То, что он вернулся к исполнительству, – подвиг.

Десять лет Леонид Чижик на профессиональной джазовой сцене. Срок достаточный для подведения итогов, хотя бы промежуточных, поскольку артист находится в поре зрелости, расцвета, перед ним широкая дорога будущих художественных открытий.

Первую половину этого срока он играл в ансамбле, в трио. Сегодня мы уже привыкли, что Леонид Чижик выходит на сцену один. На рубеже этих двух этапов Чижик играл и в трио и соло. Вот как он сам объяснял разницу между этими двумя жанрами:

– Первый – заранее подготовленные ансамблевые композиции. Мы их играем вместе. Второй – «интуитивная музыка», спонтанно рождающаяся прямо на сцене без каких-либо заготовленных схем. Ее я играю один. Она для меня – наиподлиннейший джаз. Это как бы мое ощущение жизни. Мне хочется передать ее изменчивость и бесконечность таким конечным средством, как звук моего рояля. Это реакция человека на кругооборот материи и ее развитие, это спонтанная реакция музыканта на эпоху, климат, человеческие отношения. Для меня джаз – это бесконечное развитие, исходной основой которого являются пространство и время.

И сегодня, когда Чижик играет соло, в его концертах представлены два жанра. Один – это импровизация на популярные, известные всем мелодии. Пианист здесь – как солист в невидимом ансамбле: соблюдается тональность, гармония и объем темы, музыкант как бы ведет нас по хоженой дорожке, показывая то, чего мы до него не замечали, мы способны сами мысленно подыграть ему, в каждом такте, в каждой ноте быть судьей и ему и себе. Публика это моментально чувствует и остро реагирует на течение музыки: то как бы ветерок прошелестит по залу, то он замрет, то разразится аплодисментами в разгаре пьесы. Это естественно здесь – музыкант ведет диалог с залом.

Строгие вариации, догадаетесь вы. Нет, не только. Чижик широко пользуется и тем, что называют вариациями характерными. Он расчленяет мелодию, работает отдельными фрагментами, исследует их так и этак, притачивает их один к другому, заставляет нас гадать, что получится, и вот, как из зернышка, на наших глазах вырастает сочная мелодия, дышащая ароматными гармониями – ну как же мы не узнали ее сразу! – и уже лица расплываются в улыбках.

Другой его жанр – абсолютно спонтанная композиция. Кажется, нет такой музыки, которая была бы закрыта для Чижика, неподвластна его все умеющим пальцам. Пианист легко перепрыгивает через эпохи и континенты, сталкивает несовместимое, легко пританцовывая, перепархивает от триольного ритма джаз-рока к купереновской мелизматике, от григовской сентиментальности к рахманиновской эпичности, от алеаторических взрывов современного авангарда к упругому гарлемскому свингу. Его рояль звучит как оркестр. А начинаются такие пьесы часто с тишины. Чижик пробует один звук за другим, вслушиваясь в них отстраненно, как артист, всматривающийся в зеркало перед выходом. Затем может исподволь начаться «выход», петрушечный променад под диссонансный маршик, знакомый бодрячок, интонационно отсылающий нас к ранним «дягилевским» работам Стравинского и Прокофьева. А вслед за этой неуклюжей развальцей, как ошеломляющий трюк – стремительный пассаж двумя руками. Остановка, пауза – и лирический фрагмент, почти элегия, взгляд внутрь, воспоминание, боль и умиротворение. Не автопортрет ли это артиста, импровизатора, ежеконцертно умирающего перед нами, чтобы в следующий вечер родиться вновь?

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.