Санёк

— В передовики, что ли, потянуло?

— Нет, — сказала Санёк. — Нервы себе не хочу портить. Вчера и завалы были, и всякое...

Наталья исподлобья поглядела ей в глаза.

— Может, и не мне тебя учить, но запомни. Не ты наездник — машина. Она быстро с тебя охотку собьет. Скачи не скачи — конца у работы не бывает.

Санёк молча повязывала голову косынкой.

— Ну, чего молчишь? Скажешь, не права?

— Не знаю. Я столько лет в умных ходила, что невтерпеж дурой побыть.

— Ну, давай, давай!

Работала в тот день Санёк без песен. Наталья, конечно, права — конца работе нет. Одно дело — охотку сбить, и совсем другое — простоять — да где же простоять! — пробегать вокруг машин.

Сомнение все-таки поселилось в ней. Подглядывала за собой. И все ждала, когда надоест ей счастливая игра в догонялочки с временем. Она уже через неделю попросила пятую машину, и бригадир прислал к ней хронометражистку. Картина получилась очень даже приятная. Обрыв на початке полагалось ликвидировать за двадцать секунд. Она управлялась за одиннадцать и одну десятую. Ровницу меняла вместо положенных одиннадцати за восемь. Обрыв на бобине — не за пять, а за три секунды.

Вместо одной бригадир предложил ей взять две машины.

— Попробую, — сказала она.

И — новое открытие! Ей было нетрудно. Ей это было совсем нетрудно! Ее распирало от радости.

«Как же так? — думала она. — Раньше на четырех машинах маялась, а теперь шесть, и хоть еще столько же бери! Другая, что ли, я стала? Взрослая, наверное».

Но чувствовала в себе... Санька.

Хлопот, конечно, прибавилось. В пятой машине что-то случилось с вытяжным прибором. Их поммастер, он же и бригадир, человек добрый, сноровистый, был на больничном. Вызвала наладчиков.

Явился ухоженный, словно из Дома моделей, красавчик с «дипломатом». Халат без единого пятнышка, со строчеными карманами. Брюки в стрелку, на голове пробор. Покопался в машине минуту-другую и минут десять тер руки, поливая их одеколоном.

— Все! — сказал Саньку. — Работай!

Ремонта хватило на полтора часа. Явился другой наладчик, чумазый, как из трубы. Кривя рот, блеснул железными фиксами.

— Ну, чего тут у тебя?