Санёк

— Эй! Ты, что ли, меня сменяешь?

Деваха, сдобная, ленивая, глядясь в зеркальце, подкрашивала ресницы. Санёк протянула руки к веретенам, размяла пальцы.

— Как машины работают?

— Сначала бы с человеком поздоровалась. Я, к примеру, Наталья, а ты?

— Александра! — назвала себя Санёк и смутилась. — Машины-то как?

— Чего они тебе дались? Да все так же. На первой прядильной машины давно уже без веретен. А мы все по старинке... Пошли водички попьем. Рано ты больно прилетела. Соскучилась, что ли?

Саньку было стыдно признаться, что и впрямь соскучилась. Ей хотелось заняться делом, проверить машины, заготовить впрок патроны для пряжи, но... пошла с новой подругой пить газировку.

Саньку, как старой работнице, доверили четыре машины. У нее было четыре года стажа, на фабрику пошла после восьмилетки.

Машины за отлучку наказали незамедлительно. Пока меняла ровницу, на четвертой машине, на первой случилось несколько обрывов. И вот он — самый настоящий завал! Санёк сначала за голову схватилась, а потом уж за крюк, чтоб содрать испорченную пряжу. Только управилась с первой машиной — на четвертой завал! Опять на первой... Спасибо, съемщица помогла, а то хоть пропадай.

«Надо было в ученицах полмесяца походить!» — выругала себя Санёк. Праздника не вышло. Работа словно испытывала ее. Обрыв следовал за обрывом. Барахлили бобинодержатели — значит, намотка некачественная.

Хотелось сбежать. Не сбежала, дотерпела смену до конца. Вызвала наладчиков.

Домой шла, как с корабля. Ее пошатывало, а на сердце никакой тяжести. Она вдруг вспомнила, что обрывы устраняла играючи. Спроси у нее, как это делается, — сказать не сумеет. Делается! Само собой делается.

Кажется, даже голос у машин стал другим. Пели, и Санёк пела. Шла своим нормальным маршрутом против часовой стрелки, меняла ровницу, сметала гонялкой хлопковый пух, присучивала обрывы и пела любимую:

Сладку ягоду рвали вместе,
Горьку ягоду я одна.

И еще:

Степь да степь кругом...

Особенно ей нравилось это «кру-го-о-о-ом!». Из-за шума машин ее никто не слышал, и она тянула, тянула: круго-ом! И сама же смеялась.

Удивительно! Она ничего не забыла в своей работе. Даже привыкать не надо. Это бы еще ничего, но она чувствовала, что умеет теперь гораздо больше. То, что когда-то было для нее трудным, монотонным, невыносимым, стало легким, радующим, своим. На смену она явилась за час.

— Ты чего это?! — вытаращила крашеные глазки Наталья.

— Хочу работать, а не мучиться.