Ох да ох, как сказала Фаина Васильевна.
Свет разорвал темноту, но Аполлинария Николаевна не потушила свечку.
— Подождем, — сказала она, — может, погаснет снова, — и мне вдруг послышалась в этих словах надежда.
Свет снова погаснет, чтобы нам вновь очутиться в классе военной поры...
Но время брало свое, не желая возвращаться вспять, и в этом была какая-то ненужная жестокость; свет больше не гас; нас освещала яркая, без помигиваний, лампочка, и только теперь Аполлинария Николаевна сказала:
— Так вот ты какой! Она помолчала.
— Уже немолод.
— Давно, — согласился я. Но она будто не услышала:
— И все-таки совсем мальчишка.
Настало время прощаться. Через час уходил поезд. Я поднялся и подошел к ней.
— Наклонись, — сказала она, и, чтобы было удобнее поцеловать ее, я встал на колени.
Как хорошо, что я сделал это!
— Дай голову, — сказала она и поцеловала меняв лоб сухими, совсем неслышными губами. — Прощай! — проговорила она бодрым, даже веселым голосом и, заметив мой протест, махнула рукой. — Мои годы такие!
В ее словах не слышалось ни звука фальши. Видать, она хорошо приготовилась к своему будущему.
Я вздрогнул — эта мысль хлестнула, словно кнут. Но ведь у нее нет будущего. А главное, она прекрасно знает это. Все в прошлом. Так очевидно и просто. Но она не хандрит, идет к своему концу, живет без будущего и счастлива сегодняшним.
Это мужество, подумал я тогда.
Это способность соглашаться с правдой, думаю я сегодня.
Фаина Васильевна еще оставалась, я уходил один. Одевшись, встал на порог. Запомни, говорил я себе, запомни как можно подробнее, потому что такое надо видеть до конца. Я запомнил.
Сухая, легкая, как пух, старушка глядела на меня добрыми, все прощающими глазами. Черная кофточка, белый воротничок... И снова — глаза.
Кажется, они стали светлее, чем раньше, прозрачнее. Никогда не думал, что с возрастом могут посветлеть глаза. Впрочем, может, так кажется?
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.
Флагман отечественного станкостроения дал течь
Так ли нужен провинции прогресс?
Михаил Зощенко: «имел несчастье родиться сатириком...»