Неустановленное лицо

Сергей Устинов| опубликовано в номере №1448, сентябрь 1987
  • В закладки
  • Вставить в блог

— Может, не надо? — морщусь я, внутренне содрогаясь от ее вида и от того, что мне предстоит.

— Надо... — отвечает Шу-шу, еле разлепляя губы. И добавляет без всякой интонации, но так, что у меня мурашки идут по коже: — Умру...

Честно говоря, глядя на нее, можно в это поверить. По ее указаниям я нахожу в тумбочке рядом с кроватью небольшой бумажный пакетик вроде тех, в которых филателисты держат обменные марки. На дне его немного сероватого кристаллического порошка. Там же, в тумбочке, лежат упаковка ампул с дистиллированной водой, несколько разнокалиберных шприцев, металлическая коробка с иглами. Стоит пустой флакон с притертой пробкой, рядом такой же, с надписью «Спирт».

— Здесь два грамма, — хрипит Шу-шу, — ссыпь их в пустой флакон, добавь двадцать кубиков воды. Потом набери в шприц... — Она на мгновение запинается, затем не говорит, а выдыхает: — Пять... — И откидывается без сил на подушку.

Превозмогая дрожь, чувствуя, что меня уже немного от этого всего подташнивает, я вспоминаю свои былые сестринские упражнения, отыскиваю в тумбочке жгут, перетягиваю ей предплечье. Она жалко улыбается:

— Надо бы в ногу, да ты, наверно, не сумеешь...

Только позже я сообразила, что это значит: путане следует заботиться о своей внешности. Но в тот момент, глядя, как постепенно на глазах уходит зелень из лица Шу-шу, как мягчеют ее заостренные черты, я сама чуть не теряю сознание. Плохо себе представляю, что такое на самом деле гальванизация трупа, но почему-то именно это вертелось тогда в моей голове.

Через четверть часа Шу-шу, блестя глазами, скачет по кухне как ни в чем не бывало, варит нам кофе, мажет икрой бутерброды. Правда, я замечаю, что раза два-три она промахивается рукой мимо предметов, которые хочет взять, но это лишь вызывает у нее приступы бурного хохота.

— А не боишься, правда, помереть как-нибудь? — спрашиваю я.

Шу-шу беспечно машет рукой.

— Не бери в голову! Что ты думаешь, я всегда так, что ли? Только последние недели две. Раньше как: когда покуришь, когда «болтушки» глотнешь, в неделю раз уколешься. А тут видишь что... Морфуша косяком пошел, сейчас откажешься — потом не будет! Лови момент. Он уж и так пугает, что скоро кончится...

— Он — это кто? — интересуюсь я, между прочим, и вижу, как разболтавшаяся Шу-шу вдруг словно укололась обо что-то, дернулась, сморщилась и говорит назидательно:

— Никогда не задавай таких вопросов.

Я вспоминаю вчерашнюю ночь и понимаю, что это табу, которое, видимо, действует в любом состоянии. Надо ли объяснять, что от этого мой интерес только увеличивается?

Часам к двенадцати мы кончаем завтракать, и тут на моих глазах натурально разворачивается военно-полевой сумасшедший дом. Сейчас нет времени подробно это описывать — опишу обязательно потом для газеты. Но в двух словах происходит вот что.

Беспрерывно звонит телефон. С трубкой возле уха Шу-шу бросается в кресло или ничком на кровать, иногда ходит в возбуждении с телефоном в руках, ведя далеко не всегда понятные постороннему переговоры. Говорит она вроде бы по-русски, но я не понимаю и половины. «Глокая куздра» какая-то. Улавливается, правда, общий смысл: чаще всего это разговоры о купле-продаже, выяснения каких-то отношений, договоренность о встрече.

Одновременно приходят разные люди. Никто не задерживается больше двадцати минут, разве что успевает выкурить сигарету. Но все приходят по делу. Приносят икру, крабы, балык, импортное печенье, баночное пиво, американские сигареты. Сережки с бриллиантами, колечко с хризопразом, японский серебряный браслет. Бабские шмотки в полном ассортименте.

Поражают цены. Сначала, когда маленькая, вертлявая, сипатая девка вываливает прямо на пол целую сумку барахла и Шу-шу спрашивает про один модненький свитерок «сколько», я, услышав цифру «четыре», поражаюсь дешевизне. Такой и в магазине рублей шестьдесят может стоить. Потом оказывается, что четыре — это четыреста...

За сапоги просят пятьсот, за платье семьсот пятьдесят. Мне в моем углу кажется, что я схожу с ума. А тут предлагают друг другу прямо рассчитываться долларами, марками, иенами, бойко пересчитывают одно в другое. Я замечаю, что Шу-шу изредка поглядывает в мою сторону, как бы наблюдает за реакцией, и стараюсь сохранять на лице более или менее индифферентное выражение. А однажды, когда мы в какой-то момент остаемся одни, она снова вытаскивает из тумбочки шприц и протягивает мне:

— Не хочешь поправить настроение?

  • В закладки
  • Вставить в блог
Представьтесь Facebook Google Twitter или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.

В 10-м номере читайте об одном из самых популярных исполнителей первой половины XX века Александре Николаевиче Вертинском, о  трагической судьбе  Анны Гавриловны Бестужевой-Рюминой - блестящей красавицы двора Елизаветы Петровны,  о жизни и творчестве писателя Лазаря Иосифовича Гинзбурга, которого мы все знаем как Лазаря Лагина, автора «Старика Хоттабыча», новый остросюжетный роман Екатерины Марковой  «Плакальщица» и  многое другое.



Виджет Архива Смены