Не стрелять!

— Я вот не приметила... — И на Любу посмотрела с удивлением и строгостью: чего это пришедший с вами «ребенок» задает мне столько вопросов?

— Извините, — сказала Люба и приобняла Славку за плечи. — Это мой младший братишка. Он у вашего Виталия куртку оставил, такую джинсовую... Где оставил-то? — строго спросила она у Славки. — Где тир, что ли, был?

Мать даже изменилась в лице:

— Да нет! Мы... Нашему Виталику чужого-то не надо! И отец у нас, слава богу... Пойдемте-ка! — Она повела их на задний двор. В свете, падавшем из окон, нашла ключ на гвозде, вбитом в березу, открыла мастерскую, включила свет.

— Удочки! — сказал Славка.

— Ты куртку смотри! — будто строго сказала Люба. И увидела на верстаке в ящике железную трубку с... мушкой на конце. А вот и рукоятка вместе со спусковым крючком. — Что это? — спросила Люба у матери.

— Железки его! — ответила та удивленно.

Н-да! Вот и пожалеешь, что начала осмотр таким полузаконным способом.

— Нету куртки-то, Слава?

Славка поднял что-то, чего Люба не заметила, протянул ей... малокалиберные патроны! Люба повернулась к матери:

— Да у вас тут целый военный склад!

— Я не понимаю! Может, я позову мужа? Лучше сейчас, чем потом, подумала Люба, тяжело

будет, но лучше сейчас.

— Да, зовите! — сказала она.

Иван Витальевич явился в домашних тапочках, в свободных домашних штанах, но «поверху» в парадном пиджаке. Хороший пиджак придает мужчинам определенного сорта уверенность. Строго сказал:

— Прошу прощения!

— Капитан милиции Марьина! — ответила Люба. Протянула отцу полусобранный пистолет и патроны.

— Что? — спросил Свинцов-старший, сердито глядя на жену, потому что надо было на кого-то смотреть сердито. — Опять старая история? Ты мне говоришь — куртка!

— «Старая история» была отобрана у него три года назад. А это новая история! Вы все же не знаете, где сейчас ваш сын?

Иван Витальевич смотрел на Любу, соображая, чем ему это все может грозить, насколько ему стоит бояться лично Любы и насколько законно все, что здесь происходит.