Не стрелять!

Алена удивилась этой странной и, наверное, точной примете. Хотя сам Демин был одет далеко не блеск. Но нет правила без исключения!

Она еще раз припомнила свой разговор с «этим». Его глаза... так взрослые на нее никогда не смотрели... если только он действительно взрослый... Волосы под шляпой были... А шляпочка, между прочим, действительно фирмы «Верия».

— Ну, ладно, — сказал Демин великодушно. — На что он тебе сдался?

— Я его узнала! Это он! Который Славку вырубил...

— Как ты его узнать могла?! — сказал Демин с усмешкой. — Там же темно было. И через куст.

— Потому что ты дурак! — отрезала Алена.

Но Демин нисколько ей не поверил. Даже когда Алена стала ему и Славке рассказывать, как «этот» подвешивал ей фонарь про дачу... Ну и что? Бывают некоторые — вообще зимой снимают.

А вот на следующее утро он здорово испугался! Вышел и... увидел этого мужика. Он опять был на велосипеде, в своей некрасивой «взрослой» одежде... Демин шагнул обратно в калитку, чего делать, наверное, не следовало. Но велосипедист не заметил его.

И в то же время он точно кого-то высматривал!

Из-за калитки Демин видел, как он проехался немного, потом повернул назад — и снова мимо их домов... Мимо Славкиного!

Демину, притаившемуся за кустом смородины, не дано было знать, что Александр Степанович Глебов приехал сюда вовсе не из-за Славки... Не из-за «пистолетчика», как он стал называть его про себя. А из-за того... или лучше сказать, для того, чтобы, может быть, ненароком столкнуться с Аленой, которая именовалась в его сознании «Та девочка-удивительная»...

А Демин со страхом сделал, как он думал, абсолютно бесспорный вывод: за нами «секут»!

Он был, казалось, совсем не тот человек, чтобы чего-то сильно бояться. Но так казалось только Алене и Славке — тем, кто особенно не приглядывался к нему. Кто даже имени его не знал. А Демин и не стремился, чтобы узнали: потому что его имя было Степан... Угораздит же иных родителей вспомнить покойного дядю, который в свое время... ну и тому подобное.

Теперь есть такое выражение: мы, дескать, не просто так себе, молодые люди, мы представители джинсовой культуры... А что? Вполне внятный термин — скажете, нет? Но Демин-то к ней отношения практически не имел: эта «культура» деньжищ стоит, а у Демина их не было.

Демин пока в общем-то не знал, чего он действительно хочет в жизни. Но если другим-многим спешить особенно было некуда: родители до поры поддержат, покормят, — то Демину надо было определяться. Побыстрей!

«Тебе профессию надо иметь!» Так сказал Демину человек не больно добрый к нему да еще и сердитый — материн поклонник. В неурочное время Демин пришел домой, а они сидели себе за столом да, как говорится, «чаи гоняли».

Демин вошел и прямо сел за стол... И не то, чтобы он сильно хотел жрать. И не то, чтобы так уж сильно «назло». А... что ли проверить хотел, как же ты будешь сейчас, мать, меня гнать отсюда, своего сына.

Ему в ту пору было лет тринадцать, но он уже во многом понимал, что к чему. Да и матерью было сказано в прямых словах, чтоб раньше десяти не появлялся. И место было найдено хорошее, где он мог досидеть до нужного часа, — проявлена материнская забота...

И вот он пришел, сел к столу — не было еще и семи... Почти надеялся, что сейчас мать придерется к чему-нибудь и начнет орать.

Тогда и он заорет: «Да, пожалуйста, могу уйти! Вообще могу не приходить!» Тогда она заплачет и он заплачет. И они останутся вдвоем и сядут смотреть телевизор, касаясь друг друга плечами. И она скажет ему где-нибудь в не очень интересном месте кино: