– Второй вопрос – тяжелый бетон. Наследующей неделе все будет готово. Начнем первую кладку. У совета есть мнение...

В кипенно-белой сорочке Чижик уже полчаса беспомощно толкался перед зеркалом. Галстук – не держатель с электродом. Скользит, зараза, меж пальцев. Вроде он все сделал, как показано в схеме, отпечатанной на пакетике, в который упакован галстук. Петля влево, петля внахлест через узел, петля обратно... А галстук, который Галя привезла три недели назад из Ростова, висит на шее, как селедка: ни виду, ни солидности... И соседей, дружков распрекрасных, по комнате нет. С раннего утра умчались за цветами. Где-то вычитали: жених должен преподнести невесте букет роз.

...Знал бы, с вечера завязал. А с вечера было не только не до галстука, а даже не до свадьбы. Утром пошел тяжелый бетон.

Внешне все было как всегда. Только сознание, что укладывается раствор, с которым до этого на стройке никто не работал, держало всех в неприметном, но сильном напряжении. Сто сорок три точки надо было сварить Васильеву, чтобы подготовить арматуру для тяжелого бетона. График был жесткий. За час до прихода первой машины с тяжелым бетоном полагалось успеть проварить всю арматуру.

Когда появлялась усталость, Толя старался думать о постороннем и приятном...

Позавчера в гости приехала мама с младшей сестренкой Таней. Привезли ижевского меда, домашних пирожков с рисом, хоть и зачерствевших в дороге, но своих, маминых. Мама впервые заехала так далеко от дома, впервые остановилась в гостинице.

В переполненном автобусе, в котором Толя с Галей повезли их на – первый корпус, мама все время молчала. Только один раз, когда машину качнуло где-то на выбоине и Толю бросило к маме, она, ощутив жесткое плечо сына, погладив его, тихо, так, что слышали только они двое, обронила: «Похудел». Сестренка с неутомимостью девятнадцатилетних не израсходованных сил разговаривала с Галей, то и дело прерывая беседу вопросами: «Братка, а это што?..»

По закону на устройство свадебных дел Толе полагалось три свободных дня. Арсен сказал, что без Толи звено вполне обойдется, бригадир подтвердил. Но Толя и подумать об этом не захотел.

Чижик закончил сварку первого яруса арматуры точно в срок. Когда он поднял щиток и посмотрел на площадку, бригадир уже подписывал простыню ведомость, которую передал ему шофер. Каждая машина с тяжелым бетоном имела свой паспорт, где перечислялись не только технические данные, но еще и результаты лабораторных испытаний.

Первая бадья с необычным бетоном, подхваченная мостовым краном, поднялась, проплыла в приглушенном свете пролета и опустилась в полутьму короба из металлических щитов. Бетонщики во главе с бригадиром быстро и споро, словно тугое тесто, раскатывали, растягивали, ровняли раствор по всему периметру.

Толя спустился вниз, когда уже третья бадья, опустошенная, легко возносилась вверх, весело покачиваясь на укороченных стропах. Толя привычно поддел лопатой черную массу, но поднял через силу. Бетон действительно оказался особо тяжелым. Бетонщики ровняли тяжелое, упругое, вязкое месиво и не погружали, а втискивали в него цилиндры вибраторов. И слои бетона, уплотненные силой вибрации, спекались в толстый единый монолит сверхплотного вещества.

Нетерпеливо-возбужденное ожидание вернулось к бригаде вновь после обеда. Фоменковцы вывели первую из стенок рентген-камеры на метр. Она была как «проба пера». И в конце дня, когда бетон должен был уже схватиться, авторитетной комиссии предстояло проверить его качество. Без контрольных проверок вести работу дальше не имело смысла.

В четыре часа дня строители начали снимать о палубные щиты. Обнаженная поверхность выведенной стенки казалась чуть блестящей от начальной полировки.

В эти минуты в районе рентген-камеоы народу заметно прибавилось. С бесстрастным лицом стоял начальник «Заводстроя», лишь перебрасываясь отрывочными репликами с главным инженером. С независимым видом устанавливали аппаратуру сотрудники лаборатории бетонного завода и ученые из московского института, специально прилетевшие для этого. Начальник участка, демонстративно отвернувшись от бетонной кладки, что-то оживленно рассказывал начальнику СМУ. Но Толя успел заметить: волнуется, переживает. Стояли в отдалении ребята из соседних бригад. Стояли, плотно придвинувшись к невиданным лабораторным приборам, свои, бригадные из второй смены, пришедшие на площадку раньше часа на два...

Инструмент в руках лаборантов, словно скальпель хирурга. Надрез, второй, третий. Надрез по плоскости метровой стены. Надрез с торца. Надрез с верхней кромки. У проверяющих свои приемы работы, свой язык жестов. Главный инженер бетонного, словно заведенный челнок между возведенной стеной, группой контроля и начальством «Заводстроя». Кубик первый, кубик второй..., утвердительные слова «норма», которые бросает зав. лабораторией сотруднице, торопливо заполняющей данные в простыню дефектной ведомости. Через сорок минут ожидания следует заключение: «Раковин и прочих дефектов не обнаружено».

Поздравления, дружеские гулкие хлопки по плечам и спине! Ребята из соседних бригад скандируют хором: «Мо-лод-цы!»

Действительно, тяжелый бетон особый. Пальцы, напряженно державшие вчера черенок лопаты, словно чужие. Не получается на галстуке нужный узел, хоть плачь...

Голос Льва Лещенко, певшего про соловьев и рощу, оборвался в репродукторе на полуслове. И тотчас же женский, хорошо знакомый голос торжественно произнес: «Передаем Указ Президиума Верховного Совета СССР.

За успехи, достигнутые в выполнении плана и принятых социалистических обязательств, Президиум Верховного Совета СССР наградил орденами и медалями СССР большую группу рабочих, инженерно-технических работников и служащих...

Орденом Трудового Красного Знамени...»

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.