А красота ее все еще цвела пышным цветом, привораживая многих: затаенная печать страдания в огромных очах придавала всему ее облику еще больше таинственной прелести.

Во время короткого пребывания Натальи Борисовны в Петербурге подружилась она при дворе с Великою княгиней Екатериной Алексеевной, будущей императрицей, и та потом описывала в своих мемуарах, как смешно и немного наивно пытался ухаживать за «страдалицей-княгиней» очарованный ею сам Великий князь Петр Петрович, а она «обращалась с ним мудро и ласково, будто с малым ребенком, а из глаз ее всегда струилась мягкая печаль».

Великая княгиня обворожена была Натальею Борисовной почти магически, и искренне признавалась ей, что пример княгини Долгорукой не раз вдохновлял ее смятенную душу в печальные, трудные минуты, каких в жизни Екатерины Алексеевны было тоже немало.

К Наталье Борисовне многажды и сватались, и обещались составить счастье и ее, и детей, но душа ее оставалась словно закрытой на замок. Чем объяснить это, и как, она не могла понять, но все чаще овладевала ею нездешняя тоска маетная, и видела она во сне мужа зовущего ее то в белый цветущий сад, то в открытую церковь без купола, где горела вместо свечей огромная, яркая звезда… Видела она мужа изможденным, рубище его в кровавых пятнах и металась оттого, что не могла поехать на могилу его, праху поклониться!

По совету императрицы Елизаветы Петровны, очень благоволившей к княгине, начала Наталья Борисовна постройку церкви на Воздвиженке. Храм вышел славный, но и его открытые двери не успокоили, не утишили ее душевного пожара.

Болело сердце и за младшего — Дмитрия, все чаще стал он хворать, скрутила его немочь черная, бился он в припадках падучих, и никакие наговоры и заговоры бабушек-травниц не помогали. Только руки материнские да молитва!

Старший, Михаил, женился на княжне Голицыной, тоже отпрыске семьи, пострадавшей от гонений в царствование Анны Иоанновны. Внук княгини, поэт Иван Михайлович Долгорукий, названный Иваном в честь деда, вспоминал:

«Часто, держа меня на коленях, она сквозь слезы восклицала:

— Ванюша, друг мой, чье имя ты носишь!

Несчастный супруг ее беспрестанно жил в ее мыслях».

Наконец, после странного и чудного видения плиты могильной под своими ногами, она решила уехать с Дмитрием к святым мощам в Киево-Печерскую лавру. Князь Михаил возражать матери не стал — духу не хватило, ибо относился к ней всегда со столь высоким уважением, что, порой, ее саму оторопь брала.

Дмитрий постригся в монахи, а во Флоровском женском монастыре появилась новая схимница — сестра Нектария.

Так провела Наталья Борисовна, сестра Нектария, в монастыре последние восемнадцать лет своей жизни.

Относились к ней ласково и уважительно, строгими монастырскими бдениями не тревожили, жила она свободно, мог навещать ее в любое время всяк, кто хотел, но сама она была усердной молитвенницей, трудилась не покладая рук, вышивала для монастыря и монастырских церквей бисером и жемчугом, ухаживала за могилами брошенными, привечала странников и больных в монастырском приюте.

Написала она в келье своей книгу «Своеручные записки княгини Натальи Борисовны Долгорукой» и подарила внуку Ивану. Подарила она ему и кольцо жемчужное с гранатами, то самое, которое поднес ей на обручение князь ее любимый, Иван Алексеевич. Сберегла она кольцо это, несмотря на все невзгоды и горести жизни своей, и завещала Ванюше — младшему, как память о себе…

Памяти о себе ей нечего было стыдиться: освещена была память сия высоким и чистым светом любви. Любви, в которой много было живого и теплого, прощения и жалости, слез и скорби, заблуждений и понимания, но было и много такого, что считала Наталья Борисовна истинным Даром Божиим, освятившим всю ее «многоскорбную жизнь».

Иван Михайлович Долгорукий в 1810 году впервые опубликовал «Записки» своей бабушки, «знаменитой, — как он писал, — россиянки», в январской книжке московского журнала «Друг юношества». С 1810-го по 1913 год «Записки» Долгорукой публиковались неоднократно. Сама же рукопись находится сейчас в Центральном государственном архиве России.

...Плотная, тисненая, заметно пожелтевшая бумага. Ореховые чернила. Всего 52 листа, исписанные характерным почерком Натальи Долгорукой без заглавных букв, местами без гласных, без знаков препинания. И сюрприз — десять притч-рисунков, исполненных пером теми же ореховыми чернилами (Наталья Борисовна была искусной рисовальщицей).

И никакого преклонения перед царственной особой: в «Записках» воспоминания о прошлом (детство, картины помолвки, свадьба) сменяет сатирическое и весьма достоверное описание Анны Иоанновны. Наталья Долгорукая видела императрицу только раз, когда той присягали войска.

«Мой жених командовал гвардиею, он был майор, отдавал ей честь на лошади. И с того времени в жизни своей я ее не видела. Престрашного была взору, отвратное лицо имела, так была велика, когда между кавалеров идет, всех головой выше, и чрезвычайно толста».

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.