А Наталья Борисовна нраву была тихого, доброго и смогла расположить к себе охрану, которая стала снисходительней к ним. Им разрешили выходить из острога в город, бывать в гостях и принимать у себя. Воевода Березова и его семья сошлись с ними, приглашали к себе и часто проводили время вместе. Жена воеводы присылала Долгоруким «разную харчу», меха. Из оставшихся у них дорогих вещей князь Иван и княжна Наталья делали подарки своим благодетелям.

Общительный и веселый от природы князь Иван завел дружбу и знакомство с офицерами гарнизона, с местным духовенством и городскими обывателями. Всем интересно было послушать рассказы о житье при царском дворе столь именитого в прошлом вельможи. Особенно он сошелся с флотским поручиком Овцыным. Они часто вместе кутили, и вино развязывало язык князя. Он проговаривался о многом, неосторожно и резко отзывался об императрице, о цесаревне Елизавете Петровне, о придворных.

В числе прочих собутыльников был таможенный подьячий Тишин, которому приглянулась бывшая царская невеста княжна Екатерина. Однажды напившись, Тишин высказал ей свои желания, а оскорбленная княжна пожаловалась Овцыну — тогда уже ее любовнику. Тот наказал обидчика, жестоко избив. Тишин поклялся отомстить и отправил донос сибирскому губернатору, в котором обвинял Долгоруких и майора Петрова с березовским губернатором в послаблении узникам.

Тогда отправили в Березов в 1738 году капитана сибирского гарнизона Ушакова с тайным предписанием, под видом лица, присланного по повелению императрицы для улучшения положения Долгоруких, разузнать все об их жизни. Он сумел войти ко многим в доверие, узнал все, что ему было нужно, а по его отъезде был получен строжайший приказ из Тобольска — отделить князя Ивана от сестер, братьев и жены и заключить его в тесную сырую землянку. Там ему давали грубой пищи лишь столько, чтобы он не умер с голоду. Наталья Борисовна выплакала у караульных солдат дозволение тайно по ночам видеться с мужем через оконце, едва пропускавшее свет, и носила ему ужин.

Но ее, снова беременную, ждали еще более тяжкие испытания. Темной ночью августа 1738 года к Березову подплыло судно с вооруженной командой. На него в полной тишине препроводили князя Ивана Алексеевича, двух его братьев, воеводу, майора Петрова, Овцына, трех священников, слуг Долгоруких и березовских обывателей, всего более 60 человек.

Их привезли в Тобольск к капитану Ушакову, который учинил над ними следствие, по тогдашнему обычаю «с пристрастием и розыском», то есть с пыткою. Девятнадцать человек были признаны виновными в послаблениях Долгоруким и потерпели жестокую кару: майора Петрова обезглавили, других били кнутом и записали в рядовые в сибирские полки.

Князь Иван подвергся особым пыткам, во время следствия содержался в тобольском остроге в ручных и ножных кандалах, прикованным к стене, истощился нравственно и физически и был близок к помешательству. Он бредил наяву и рассказал неожиданно даже то, о чем его не спрашивали — об истории сочинения подложного духовного завещания Петра II. Это дало новый ход делу, были взяты дяди князя Ивана, князья Сергей и Иван Григорьевичи и Василий Лукич Долгорукий. Всех их привезли в Шлиссельбург, а затем в Новгород, подвергли пыткам и затем казнили.

Страшная казнь ждала князя Ивана — его колесовали, четвертовали и обезглавили 8 ноября 1739 года на Скудельничьем поле близ Новгорода. А перед этим жестоко и долго пытали: подвешивали на дыбе, тянули жилы, били батогами, кнутом. В день казни своей Иван Алексеевич вел себя мужественно, исповедавшись и причастившись, надел чистую рубаху.

Когда палач отсек ему правую руку — читал псалом, и продолжал чтение сие, пока не потерял сознание от немыслимой боли. Палач тогда уж начал рубить правую ногу. Последними словами князя Долгорукого были: «Благодарю тебя, Господи, что сподобил мя познать милость Твою!»

Братья Ивана, князья Николай и Александр, были биты кнутом и после урезания языков сосланы на каторжные работы, князь Алексей отправлен матросом на Камчатку, а сестры — княжны Екатерина, Елена и Анна — заключены в разные сибирские монастыри.

Полтора года княгиня Наталья ничего не знала о судьбе мужа. Младшего сына Дмитрия родила уже после ареста и казни князя Ивана, сама находясь в заключении, под штыком. Дмитрию исполнился год, когда измученная неизвестностью Наталья написала первое и единственное прошение на имя императрицы Анны Иоанновны: если муж жив, не разлучать ее с ним...

— Хватилась, голубушка, — хмыкнула императрица, прочитав прошение. — Мужа твоего давно воронье по косточкам разнесло.

Но в тот самый день племянница императрицы — Анна Леопольдовна — родила долгожданного наследника, будущего «тайного императора» Иоанна. И императрица смилостивилась: разрешила ссыльной Долгорукой с детьми вернуться, но не в Москву, а в подмосковное имение брата, и жить там тишайше, никому ничего не сказывая...

Долог был путь княгини с детьми до Москвы, больше полугода добиралась водой да сушей. Только по дороге ни разу кошелек не развязала, копеечки не истратила, всюду добрые люди кормили и поили молодую женщину и двух малышей, давали кров, бесплатно везли на подводах и лодках… А она не отказывалась: проста стала, как те бабы, которые ей сочувствовали, помощь принимала да в пояс людям добрым кланялась. Так и добралась до столицы.

Наталья въехала в Первопрестольную в тот самый день, когда императрица Анна Иоанновна скончалась в страшных мучениях... Только тут и узнала княгиня от родных и свойственников о судьбе супруга, но лучше было бы, наверное, не знать ей того ужаса, что сокрушил немыслимо ее душу.

В горести неизбывной поселилась Наталья Борисовна в селе Волынском, в шести верстах от Москвы, и полностью посвятила себя воспитанию сыновей. Старший — Михаил — рос здоровым и смышленым, а вот младший — Дмитрий — тревожил мать своей хрупкостью, болезненностью и какой-то противоестественной задумчивостью. Да еще напасть — падучая болезнь у него открылась. Не прошли даром долгие месяцы в застенке...

Двадцать семь лет исполнилось княгине, а лучшие свои годы она провела так, как никому не пожелаешь. Хотя красивое лицо ее редко выдавало смятение, но глаза всегда были полны скорби и тоски, которые ничего не могло развеять.

Время от времени Наталья Борисовна появлялась в Москве: в семье старшего брата, графа Петра Борисовича, ее всегда принимали с радостью и теплом. Тот уже был женат: взял богатейшую невесту России, княжну Варвару Черкасскую. Отец Варвары был в числе тех сановников, которые угодливо поддержали монаршьи указы о расправе над Долгорукими, но теперь гнул спину перед новой императрицей — Елизаветой Петровной. Наталья Борисовна стала крестною матерью младшей дочери Петра Борисовича, Анны.

По указу императрицы Елизаветы, Долгорукие были возвращены из ссылок и монастырей, одарены имениями, а женщины — призваны ко двору. Бывшая царская невеста княжна Екатерина вышла замуж за графа Брюса, но вскоре умерла: здоровье ее было непоправимо подорвано лютыми сибирскими зимами, проведенными в томском монастыре.

Наталья Борисовна пыталась усердно хозяйствовать в имении, меняла обветшавшую мебель, разводила цветы, возрождала запущенный сад... Но холодно было душе ее, чувствовала она себя птицею с перебитыми крыльями и не раз горько признавалась подруге своей, княжне Александре Меншиковой, что, кабы не дети, ушла бы она сей же час в монастырь!

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.