— Прятать до конца войны, потому что причитания семи матерей страшней самой войны, а сейчас надо воевать... Хотя не семи матерей... – поникшим голосом добавил Бечыр и среди извещений выбрал одно – о Несторе Джергаты. – Вот это никому не отдашь, малыш! У Нестора никого нет... У него нет матери, малыш!..
У меня пересохло во рту. Не мог же я сказать Бечыру, что он сильнее Кудзи, что они с Иласом великодушные мальчики, если взялись таскать в собственных сердцах горе всего нашего аула. До самого конца войны.
Я плелся за Бечыром и представлял Тотрадза, играющего с нами в чижика. Мы прыгали с верхушек деревьев в ледяную горную речку и скакали нагишом на неоседланных конях, как все аульские мальчишки. Теперь Тотрадз не крикнет утром Бечыру: «Выходи, если ты не трус, а настоящий сын нартов!»
— А ну как Илас с такой бумагой зайдет в наш двор... – буркнул Бечыр. Во мне застыла кровь.
— Замолчи! – заорал я.
– Я-то буду молчать, малыш! Думаю, что Илас тоже будет держать язык за зубами. А ты?
Бечыр думал, что я не выдержу. Но я выдержал, когда Бечыр отнял у Иласа бумагу с каймой, адресованную гыцци.
Бечыр, как слепой, бежал по кукурузному полю. Под его ногами трещали ломающиеся стебли. Первый раз я видел Бечыра плачущим.
Всю ночь в висках стучали слова Бечыра: «Это им не пройдет даром». Он лежал рядом со мной и не спал. Сдерживал дыхание от страха, что из горла вместе с выдохом вырвется стон.
В другом конце комнаты спала гыцци, вскрикивая и что-то шепча во сне. Утром жалко было смотреть на ее сгорбленную фигуру. Она ходила по пятам Бечыра.
– Бечыр, неужели ты до сих пор не видел Иласа?
От одного упоминания этого имени меня пробрала дрожь, и я чуть было не крикнул: «Отдай маме бумагу!»
Я задыхался, а Бечыр ловко развел в очаге огонь, поставил на треножник медную кастрюлю со вчерашней кизиловой похлебкой и стал сосредоточенно набивать свои чувяки мягкой золотистой соломой
Почувствовав затылком взгляд гыцци, Бечыр тихонько запел. Гыцци улыбнулась, но я-то знал, во что обходилась Бечыру песня, и, чтобы не выдать себя, схватив свою ситцевую школьную сумку, выбежал на улицу.
Бечыра не было видно весь день.
– Был у военного комиссара, – сказал он вечером.
Вот и ко мне подступила война вплотную. Не видеть мне теперь впереди спасительной спины Бечыра. От ужаса у меня загорелись уши и щеки.
— Бечыр! Не надо! Не оставляй меня одного!
— Ну что ты, малыш! Ты же мужчина...
В 10-м номере читайте об одном из самых популярных исполнителей первой половины XX века Александре Николаевиче Вертинском, о трагической судьбе Анны Гавриловны Бестужевой-Рюминой - блестящей красавицы двора Елизаветы Петровны, о жизни и творчестве писателя Лазаря Иосифовича Гинзбурга, которого мы все знаем как Лазаря Лагина, автора «Старика Хоттабыча», новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.
Роман. Продолжение. Начало в № 21