Прощай, Мария

- Чайник поди поставь, - приказала она.

Он взял блестящий полированный чайник, понес на общую кухню.

Он поставил чайник на конфорку, увидел в блестящей поверхности смазанное, удлиненное лицо с косыми глазами идиота.

- Однако я за неделю переменился, - сказал он себе, усмехнувшись.

Вошел в комнату. Хула-хуп упал к ногам Марии. Он наступил на него.

- Пошли со мной, - попросил он.

Марии запомнилось: «со мной», а не «ко мне»...

... И вот все кончалось.

- Так что ты чертишь? - повторила Мария настойчиво. - Что еще за штуковина? Знаю, что бесплатная, как всегда, но для чего? Автоматические хлопушки для мух, небось?

Она напряженно засмеялась. Ветерок раскачивал газету на окне: «Лауреаты весла», «Километры романтики»... Километры, метры, сантиметры, последние сантиметры...

Она подошла к окну и постояла немного на сквозняке, который раздувал ее широкую юбку с удивительными рисунками по зеленому полю. На одном раструбе - всадница в высоком цилиндре, на другом-охотничий пес с вытянутой пистолетом мордой.

Сергей сидел на диване, охваченный предчувствием близкого горя, и смотрел, не отрываясь, на лисьи, медовые волосы, на загорелые ноги с чуть припухшими щиколотками, избегал глядеть только в глаза, васильковые быстрые глаза под косыми надменными бровями.

- Зачем ты спрашиваешь, если тебе не интересно? Зачем ходишь, если тебе не нужно? - И презрение, и отчаяние, и слезы почти были в его голосе.

Он снял очки, быстро и крепко провел рукой по переносице и снова надел их.

- Ты не хочешь здесь остаться, нет? Я вижу. Беда в том, что ты работаешь в магазине. Диктор в магазине... Да, да... Слишком много вещей вокруг. И ты бы хотела все, не так, что ли? Ты и ищешь дом, похожий на магазин. Ты торгуешься с жизнью, но, смотри, проторгуешься... Господи, что я говорю? Мария!

Он увидел подтянутые скулы, сжатый загорелый кулачок, забарабанивший по столу так, что запрыгали карандаши и ластики.

- Врешь, врешь, врешь! - не помня себя, кричала Мария. - Я торгуюсь? Врешь! Мне ничего не надо. Что я у тебя просила?

Бормоча, она быстро приводила себя в порядок, не глядя в зеркало, ощупью, наспех, лихорадочно. Сергей с замершим болезненно сердцем, не шевелясь, следил за сборами.

- Ну прости, - глухо сказал он. - Прости, Мария. Но это - все: или останься, или...

- Нет, - быстро сказала Мария. - Ничего не выйдет. Нет! Ты помнишь, ты сказал когда-то, что любовь - это когда один человек стоит против другого и глядит на него с легким сердцем. Помнишь?