- Ты считаешь любовь - это как? - сказал Сергей. - Вроде фокстрота, что ли? Я за тебя немного подержался, ты за меня... и ладно? А потом пластинка кончается и... что? Ну, почему ты молчишь? Мария! Тебе не нравится комната? Мы сделаем ремонт. Сами... То есть я со своими ребятами... Купим декорацию, какая понравится. Хочешь, польские деревяги в комплекте? Возьму в кассе взаимопомощи, постреляю у ребят... Мария!

Мария сидела, уткнув лицо в колени.

Касса взаимопомощи. Постреляет у ребят. Да, да, он так и сделает, по одному ее слову, но ему этого не нужно, ему будет неудобен полированный стол в тигровых полосах, где нельзя держать ни молотка, ни шерхебеля. Он поставит этого своего длинного урода в каком-нибудь сарае и будет там пропадать. И друзья его будут с ним там, в полутемном сарае на ящиках окуривать друг друга; стучать мосластыми кулаками по столу, лихорадочно чертить, считать и пить пиво прямо из бутылок.

И будет она, как дура, одна сидеть на тахте в длинном халате с рюшами на рукавах... И Сереже некогда будет ее целовать... А что они будут искать в этом своем сарае? Подумаешь, Эдисоны! А ведь все-таки дело к четвертому десятку, и нужна трезвость, и плотное ощущение жизни, и умение взять от нее, что можешь. Разве не так? Что хорошего прожить жизнь впопыхах, как нравится не тебе - другому? Как выдержать напряжение, которое навязывают тебе? Нет, нет и нет... Атмосфера вокзала, откуда он постоянно уезжает в неизвестные ей места... Нет ни ясной ей цели, ни перспектив... Непонятно зачем... Глупо и жалко. Мария вспомнила, как пришла к Сергею неурочно и попала на одно «типичное сборище». Дым висел плотный, как одеяло. Она сейчас же намочила водой губку и положила на стол, чтоб завеса рассеялась. Какой-то стриженый, носатый малый, ошарашенно уставясь на нее, сказал:

- Вот это да. Вот это девушка. Хотите, мы вашим именем назовем гениальный автопогрузчик!... Как ваша фамилия? Серова? Гениально! Автопогрузчик Марс - Мария Серова! А?

Сергей ревниво смеялся и суетился вокруг нее, не зная, куда усадить. В конце концов он положил на шкаф все свое барахло, и она села, яркая, душистая, удивительно посторонняя в этой комнате. У стола крутился и верещал больше всех совсем еще пацан - парнишка лет шестнадцати, узкоглазый, в прыщах, в свитере, расстегнутом у ворота. Его звали Лапша.

Сергей тихонько объяснил ей, что этот малыш вернулся недавно из колонии: фуганочный станок пытался упереть с дружками через дыру в заводском заборе, хотел в деревне кому-нибудь загнать, но поймали дружинники. «Прирожденный механик, изобретатель, котелок варит дай бог иному аспиранту...» - зашептал ей сразу же Сергей. «Котелок котелком, а спереть всегда что-нибудь может, - подумала Мария. - Хоть бы магнитофон Сережа прибрал, лежит на виду, в грех вводит». Она сказала это тогда Сергею шепотом, отозвала в сторону и сказала чистосердечно... Но он вдруг весь пошел бурыми пятнами, зашипел на нее и беспомощно оглянулся на стол, за которым, толкаясь локтями, нос к носу чертили дружки и этот самый Лапша. Мокрая губка мешала им, они шмякнули ее на пол. И пиво, конечно, пили из бутылок, а ей налили в стакан, предварительно отмыв его от туши. Она отпила чуточку сжатыми губами и быстро ушла. И на площадке ей было слышно, как Лапша кричал гнусавым голосом:

- Да здесь мало блоков! Ролики нужно направляющие, слышь, керя?

И тот стриженый орал в ответ:

- Керя, керя, тетеря! Как чертишь? Черт! Учиться надо. Вот смотри, как это делает образованный представитель технической интеллигенции Б. Корнев.

Лапша сипло смеялся. «Все-таки магнитофон лучше было бы убрать», - подумала Мария.

- Он стихи пишет, Лапшонок-то, - вдруг сказал Сергей, провожавший ее, и, улыбаясь, прочел какие-то нелепые строчки насчет того, что, мол, он, Лапша, найдет способ поворачивать солнце, как штурвальное колесо...

- Ну, ну, - сказала Мария.

А в другой раз она застала у Сергея очень симпатичного молодого человека в польской клетчатой рубашке и складном пиджачке со шлицами. Сергей буркнул, что это корреспондент. Вот приехал собирать материал о воспитании трудных подростков. Корреспондент улыбнулся ей, встал навстречу и все время, разговаривая с Сергеем, взглядывал и на нее, как бы приглашая стать на свою сторону.

- Ну, так я не понимаю: исправил коллектив Лапшина или не исправил? - с мягкой настойчивостью спрашивал он. - Мы должны решить, как говорится, моральную проблему на вашем примере... А вы, извините меня, ломаетесь... Не хотите помочь газете...

- Он этому бандиту ключ от комнаты дает, воспитывает, как Макаренко. - Голос Марии был богат модуляциями.

Корреспондент быстро снял колпачок с ручки. Сергея передернуло.

- Кончай! - резко сказал он. - Маша, ты же не в курсе... Ну зачем ерунду собирать?

Мария не обиделась. Сердце ее билось. Во-первых, ей нравилось, что о Сергее, возможно, напишут в газете, если он сейчас же перестанет вести себя, как кокетливая поповна, а во-вторых, ей были приятны взгляды молоденького, бойкого корреспондента. Сандалеты у него были импортные с двумя пряжками в виде лир.

Но, конечно, Сергей повел себя не по-людски.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.