...Как я подолгу слушал этот шум, Когда во мгле горел закатный пламень! Лицом к реке садился я на камень И все глядел, задумчив и угрюм,

Как мимо башен, идолов, гробниц Катунь неслась широкою лавиной, И кто-то древней клинописью птиц Записывал напев ее былинный...

Катунь, Катунь – свирепая река! Поет она таинственные мифы О том, как шли воинственные скифы, – Они топтали эти берега!

И Чингисхана сумрачная тень

Над целым миром солнце затмевала,

И черный дым летел за перевалы

К стоянкам светлых русских деревень...

Все поглотил столетний темный зев! И все в просторе сказочно-огнистом Бежит Катунь с рыданием и свистом – Она не может успокоить гнев!

В горах погаснет солнечный июнь, Заснут во мгле печальные аилы, Молчат цветы, безмолвствуют могилы. И только слышно, как шумит Катунь...

И засуха была, и неурожай, и разного рода неурядицы (вначале было пять коллективных хозяйств, их укрупняли, потом разукрупняли), но... счастливо катилось босоногое детство. Игры – в чижа, кумерлу, лапту, хождения за сорочьими яйцами, проказы в чужих огородах. Все было. Ведь до сих пор помнит сросткинский кочегар Иван Николаевич Юношев, как подтаскивали они с Васей Шукшиным камни взрослым парням, когда те выходили стенка на стенку: Баклань на Низовку, Дикари на Мордву (так и теперь прозываются части деревни).

А еще и такая история на памяти ровесника Шукшина:

– Был у нас такой дед Жариков Тимофей. Любил он летом ходить на рыбалку в шубе и в валенках. Решили мы над ним однажды подшутить. Я, Васька Шукшин, Кащеев Генка, Ленька Кречетов посадили его в лодку, на нос лодки, чтоб перевезти на другой край протоки. А на середине и давай раскачивать лодку, вот, думаем, смеху-то будет, когда в шубе и в валенках дед поплывет. А он лопатой совестил сначала, а потом видит – дело плохо, да нас лопатой-то всех и побросал в воду...

Перед самой войной произошло событие, невероятное для одиннадцатилетнего Василия Шукшина. Их семья переезжает в Бийск! В город! Ну, пока не насовсем: отчим, хоть у него ни грамоты большой, ни специальности, решил попробовать стать мастеровым – была у него к этому делу тяга. Василию от друзей-товарищей, от приволья Катунского ехать, конечно, не хотелось. Марию Сергеевну предполагаемый переезд попросту пугал. Но, наконец, и она решилась – хотелось ей выучиться на портниху, а в городе были курсы.

Этот переезд настолько врезался в память Шукшина, что с рассказа «Первое знакомство с городом» он и начал впоследствии цикл «Из детских лет Ивана Попова». Нет нужды пересказывать эту во всех отношениях интересную, исполненную иронии и грусти новеллу. Добавлю только то, что в рассказ не вошло, что относится не к первому знакомству с городом, а к более продолжительному, хотя и недостаточно долгому для того, чтобы как следует освоиться, в нем пребыванию.

Воспроизведем на бумаге живую речь В. М. Шукшина, записанную на магнитофонную ленту в апреле 1967 года бывшим режиссером Бийской студии телевидения Федором Клиндуховым. Между ним и Василием Макаровичем состоялась беседа о том, как лучше снять документальный телевизионный фильм о Бийске. Шукшин щедро давал рекомендации для фильма. Речь зашла о том, какую роль сыграл этот первый город в его жизни.

Говорит Василий Шукшин:

– Нелегко сразу сказать, какую роль сыграл в моей жизни этот город. Повторяю, он напугал меня. Очень уж много людей! И все куда-то спешат. И никто друг друга не знает. У нас в селе все друг друга знали. А это был большой, новый мир.

С легким провесом прошел я впервые по скрипучему, качающемуся наплавному мосту... Это было первое чудо, какое я видел. Понемногу я стал открывать еще другие чудеса. Например, пожарку. Каланча вконец заворожила меня. Я поклялся, что стану пожарным. Потом мне хотелось быть матросом на пароходе «Анатолий», еще – шофером, чтоб заехать на мост, а он бы так и осел под машиной. А когда побывал на базаре, то окончательно решил стать жуликом – мне показалось, что в таком скопище людей и при таком обилии всякого добра гораздо легче своровать арбуз, чем у нас в селе у тетки Семенихи из огорода (Уголовного кодекса я тогда не знал). Потом все-таки пожарный одолевал – очень нравилась сияющая каска.

Потом началась война, и мы уехали опять в село. Отец (отношения с отчимом стали со временем самые дружественные. – В. К.) ушел на фронт.

Лет через пять*** я снова попал в город – как

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.