22 января 1898 родился Сергей Эйзенштейн

«Не могу похвастать происхождением. Отец не рабочий. Мать не из рабочей семьи. Отец - архитектор и инженер. Интеллигент. Своим, правда, трудом пробился в люди, добрался до чинов. Дед со стороны матери хоть и пришёл босой в Питер, но не трудом пошёл дальше, а предпочёл предприятием – баржи гонял и сколотил дело. Помер. Бабка – «Васса Железнова». И рос я безбедно и в достатке. Это имело и свою положительную сторону: изучение в совершенстве языков, гуманитарные впечатления от юности. Как это оказалось все нужным и полезным не только для себя, но – сейчас очень остро чувствуешь – и для других!»

Это фрагмент автобиографии одного из первых русских кинорежиссёров – Сергея Эйзенштейна. Он словно стесняется своего происхождения, но в то же время честно его признает – есть такой грех, да. И с иронией умудряется даже находить плюсы в своём непролетарском детстве.

Однако, несмотря на безбедное существование, детство Сергея лёгким не было. Прежде всего, из-за отношений родителей между собой.  Мать обвиняла отца в воровстве, он ею – в изменах. (Как выяснилось при разводе, который произошёл в 1909 году, небезосновательно).

Когда мать с отцом расстались в первый раз, в 1905-м, мать увезла семилетнего Серёжу с собой в Петербург. Но вскоре ребёнок наскучил Юлии Ивановне, и она отправила его обратно к отцу – в Ригу. Причём «отправила» в данном случае – не фигура речи. Мальчик ехал из Петербурга в Ригу в запертом на ключ купе поезда, словно посылка, пусть и ценная.

Подобные отношения в семье послужили только одному: Сергей, не желая слышать родительские распри, много и усердно учился, особенно преуспевая в гуманитарных науках.

У отца же были другие планы – он хотел, чтобы сын продолжил его дело. Поэтому Сергей окончил Рижское реальное училище, после чего продолжил учёбу в Петрограде.

Но началась гражданская война, во время которой Эйзенштейн вступил в ряды Красной Армии.  Уже там проявились его таланты – он участвовал в самодеятельности, причём во всех ролях – режиссёра, актёра, художника.

Дабы вырваться с фронта, он выбрал не самый лёгкий путь – поступил на восточное отделение Академии Генерального штаба. Ночами зубрил совершенно незапоминающиеся иероглифы, но делал это с упоением, потому что понимал – только так он сможет развиваться, узнавать, расти над собой.

В Москве его снова потянуло в театр. Выбор пал на молодёжный «Пролеткульт». Сергей начал работать художником, но вскоре уже громко заявил, что готов «писать декорации, ставить спектакли, но лишь для того, чтобы получше узнать театр, а потом разрушить его». К чести Эйзенштейна стоит отметить, что театр разрушить ему не удалось, а вот построить совершенно новое киноискусство удалось вполне.

Но разрушить театр он очень старался. Проучившись 2 года у Мейерхольда, Эйзенштейн взялся за постановку пьесы Островского «На всякого мудреца довольно простоты».  От Островского там, конечно, мало что осталось, зато было много Эйзенштейна: сцена стала цирковым манежем, над головами зрителей был натянут трос, на котором танцевали актёры. Была и небольшая киновставка под названием «Дневник Глумова» - первый кинематографический опыт Эйзенштейна.

Несмотря на резкую критику, он продолжал постановки. Во время одной из репетиций Сергей познакомился с молодым актёром Григорием Александровым. Впрочем, слово «познакомился» в данном случае вполне уместно будет заменить словом «подрался». В те суровые времена никаких буфетов при мастерских, конечно, не было. А если бы и были, то у вечно нищих студентов просто не нашлось бы на них денег. Поэтому каждый приносил с собой из дома еду и тщательно её прятал. Эйзенштейн, видимо, свою еду спрятал недостаточно хорошо, потому что Александров нашел ее и попытался стащить. Завязалась драка. Но когда Александров признался, что не ел уже 2 дня, Эйзенштейн сам отдал ему обед. И это стало началом многолетней дружбы…

В 1924 году Эйзенштейн окончательно решил порвать с театром ради кино. Первым его фильмом, снятым совместно с Александровым, Пырьевым и Штраухом, стала картина «Стачка». Уже в ней он заложил основы того кинематографа, который позже назовут «Фабрикой грёз».  Тогда это называлось «монтажом аттракционов», а, по сути, являло собой сочетание несочетаемого в рамках одного кадра, эффектный монтаж и непривычные зрительскому глазу кинематографические детали.

Тогда же, за рекордные три месяца, был отснят и «Броненосец «Потёмкин», сделавший Эйзенштейна знаменитым  на весь мир. Фильм вызвал бурный восторг, причём не только со стороны профессионалов. Самой высокой оценки Эйзенштейн удостоился от своих… соседей по дому.

В то время режиссёр жил в доме на Чистых прудах, деля комнату с семейным Максимом Штраухом. Однако после того, как домовый комитет в полном составе побывал на премьере фильма «Броненосец «Потёмкин», собранием жильцов было решено выделить Эйзенштейну отдельную комнату. Что может быть выше такого народного признания?

Получив в своё распоряжение целую комнату (неслыханная роскошь по тем временам!), Эйзенштейн попытался наладить личную жизнь, но оказался в этом не столь  успешным, как в профессии: воспоминания о семейной жизни родителей не давали ему спокойно относиться к отношениям в целом и к браку в частности.

Он разделил свою комнату с журналисткой Перой Аташевой, с которой познакомился во время работы над «Броненосцем «Потёмкиным». Их отношения, по мнению многих, знавших эту пару, были весьма странными. Аташева была Эйзенштейну подругой, сиделкой, собеседником, через 10 лет, в 1934 году, она даже стала его официальной женой… Но не была ни любовницей, ни матерью его детей (а ей этого очень хотелось). Единственное, что ей удалось получить от этой связи, так это то, что именно она, а не другая женщина, считалась официальной вдовой Сергей Эйзенштейна после его смерти.

А другая женщина в его жизни была.

Она появилась в 1935 году, её звали Елена Телешева. В картине «Бежин луг», на съёмках которой Эйзенштейн с ней познакомился, она играла председателя колхоза.

Это был сложный период в жизни Эйзенштейна. «Бежин луг» власть и критики  приняли в штыки, к тому же он заболел страшной чёрной оспой и нуждался в постоянном уходе.

Все это время Телешева была рядом. Она, с риском для собственного здоровья, выхаживала его во время болезни, поддерживала во время споров с критиками. Ей даже удалось убедить директора «Мосфильма» иначе взглянуть на «Бежин луг». Именно благодаря её усилиям  к Эйзенштейну снова стали относиться с уважением. А ему  - Елена уже надоела…

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.