30 марта 1746 года родился Франсиско Хосе де Гойя-и-Лусьентес

Он был некрасив от природы: круглое лицо  с приплюснутым  мясистым носом,  глубоко запавшие  глаза, толстая  выпяченная нижняя губа, весь какой-то тучный и нескладный. Но при этом – могуч, как Исполин.  Могуч не только  физически, но и своим  отношением к жизни, к людям, к любви

 Поэтому и сегодня, глядя на его картины, испытываешь необычные чувства: трепет, восторг, удивление, даже страх – а вдруг все-таки они есть, эти демоны зла и порока, вдруг не хватит сил побороть их в самом себе? Но среди этих демонов, преследовавших его на протяжении почти всей жизни, был один – демон страсти, который играл с ним, издевался над ним, но... и дарил огромное счастье, помогая познать самое загадочное, самое прекрасное существо на свете – Женщину...  У этого великого человека была беспокойная и мятежная душа стремящаяся к справедливости и познанию окружающего мира. А в мире, окружавшем его, царили мрак, коварство и жестокость. Испания конца ХVIII и начала ХIХ века утопала в кострах аутодафе. Суды инквизиции, трусливая тупость феодальных правителей, изуверства церкви – все это происходило на его глазах и населяло его душу странными видениями и жуткими образами. В результате этого и появились на свет фантасмагоричные офорты «Капричос» и необычные почти гротескные портреты испанской знати, в которых художник срывает маски, обнажая все их уродство, злобу и духовное убожество.

 Казалось, личные невзгоды – болезнь и глухота, смерть жены и ребенка, потеря друзей, ставших жертвами инквизиции, крушение многих надежд, мрак и лицемерие царящие вокруг, не могли сделать его счастливым. Но Провидение решило по-своему, подарив ему миг блаженства, миг всепоглощающей страсти к удивительной, независимой и загадочной женщине, окруженной сплетнями и интригами королевского двора.

Страсть двух уже зрелых людей приносит обычно не только светлую радость, она бывает мучительной и трагичной, но все равно необыкновенной и прекрасной. Будто шипы розы, яркой, благоухающей, но, увы недолговечной, она пронзила сердце гения и явилась источником создания двух замечательных полотен, о которых говорят, спорят и которыми восхищаются уже многие поколения. Эта встреча на балу не была неожиданной. Гойя не раз встречался с доньей Каэтаной, тринадцатой герцогиней Альбой, даже писал ее портрет. Но такой увидел ее впервые Видимо, при всей внешней неприглядности  Господь наделил его этим даром, чтобы он мог смело сражаться с демонами, подстерегавшими за каждым углом и ждавшими подходящей  минуты, чтобы погубить его.  

И он сражался. Сражался силой духа, любовью  к жизни и своим необыкновенным талантом данным ему свыше Обомлев и не отрывая глаз, смотрел Франсиско на женщину в серебристо-сером платье, о которой много и охотно злословил весь Мадрид, на ее продолговатое смуглое лицо, обрамленное густыми черными кудрями, и колени его дрожали. Он забыл обо всем на свете, только чувствовал, как сердце его учащенно бьется и переполняется безумной страстью. Это чувство могло принести ему одни лишь страдания, но он никогда не откажется от него! Эти огромные блестящие глаза, капризное, надменное и одновременно прекрасное лицо сразу же сделали его своим рабом. Она жестом подозвала Франсиско к себе, и он медленно приблизился к ней в почтительном поклоне. Несколько мгновений, показавшихся целой вечностью, они были одни в зале, полном гостей, и молчали. А потом чары разрушил тихий волнующий голос:

– Может, вы нарисуете мне что-нибудь, дон Франсиско, хотя бы распишете мой веер?  

Вроде бы ничего особенного не случилось, но у окружающих, с интересом взирающих на этих двух таких разных людей, возникло ощущение что сейчас перед ними происходит загадочное действо, не поддающееся объяснению, настолько сильны были флюиды, исходившие от них.

А потом герцогиня Альба вроде бы забыла о Франсиско, переходя от гостя к гостю, смеясь и оживленно беседуя почти с каждым, и Гойя покинул бал неприлично рано... Казалось бы, все – был миг сумасшествия, и, слава Богу, прошел можно спокойно жить дальше. Но Гойя ошибался. Эта внезапная страсть имела продолжение и подарила ему много счастливых и мучительных минут... Это был самый благополучный период в жизни сорокапятилетнего художника. Кончились ссоры с женой Хосефой, отличавшейся тяжелым нравом, радовали дети, которые росли славными и здоровыми, перестал докучать брат жены, несносный Байеу, тяжелый приступ болезни миновал, да и денежные дела шли неплохо. Любовные интриги отошли в сторону, принеся относительный мир в семью.

А ведь этих интриг было множество. Еще в молодые годы, когда двадцатилетний Гойя только начал отшлифовывать свое мастерство изучая работы старых мастеров которыми так богаты были королевские и частные собрания Мадрида, и приглядываясь к работам придворных живописцев, ему пришлось покинуть столицу из-за своих многочисленных любовных похождений, после того, как один из соперников подстерег Франсиско ночью на улице и избил его. Переехав в Рим, Гойя, к своему удивлению, попал именно в такую обстановку, которая очень подходила его страстной чувственной натуре, и бесчисленные любовные похождения продолжились с удвоенной силой. Франсиско был настолько невоздержанным и необузданным в своих страстях, что о его экстравагантных поступках ходили легенды.

Например, как-то, живя в Риме, он рискуя сломать себе шею, пролез к самому скату купола св.Петра и там выгравировал свое имя. А однажды ночью пробрался в монастырь, чтобы похитить оттуда свою возлюбленную, и за эту неудавшуюся авантюру чуть не поплатился головой, если бы не заступничество испанского посланника, который помог ему покинуть папские владения. И только брак с Хосефой Байеу немного усмирил его натуру, хотя на протяжении всей своей семейной жизни Гойя менял любовниц как перчатки. Что, правда, не помешало ему иметь двадцать детей, из которых только один смог пережить своих родителей...

Своеобразный экскурс в прошлое художника показывает, насколько это была горячая, страстная, чувственная и необузданная натура. Видимо, именно такой человек, всю жизнь, особенно после болезни и последовавшей за ней глухоты, боровшийся с демонами в своей душе, мог так внезапно, так горячо и страстно влюбиться, будучи уже далеко не молодым. Встреча на балу герцогини Альбы закончилась, вроде бы, полным забвением с ее стороны. Гойя страдал. Донья Каэтана не давала о себе знать.

А он ждал. Ждал ее или хотя бы очередного приглашения в замок. Ведь могла же она потребовать наконец, заказанный ею расписанный веер. Конечно, Франсиско и сам бы отнес его, но сделать первый шаг ему не позволяла гордость. Он будет ждать, сколько нужно, пока Каэтана не позовет его. А она должна позвать – тот миг на балу невозможно забыть или смахнуть с себя как надоедливую муху. Правда, она была очень занята весь город сплетничал о том, что делает и чем занимается герцогиня Альба. И куда бы его ни приглашали как гостя или живописца, везде в разговорах упоминалось ее имя. Он боялся и одновременно желал этого. О ней говорили и в трактирах, и аристократических гостиных, то ругали, рассказывая о ее беспутном поведении, то восхищались ее лучезарной красотой, но никто не мог определить, какие чувства она вызывает в людях – восторг или ненависть. Мадрид любил Каэтану, Мадрид злился на Каэтану, был влюблен в нее и смеялся над ней.  Огромной смелостью с ее стороны оказалась постройка нового замка именно тогда, когда страна терпела из-за войны огромные лишения.

Но строительство все же завершилось, и на новоселье в замок были приглашены самые знатные гости. Франсиско тоже получил официальное приглашение как придворный живописец. Карета везла его к замку, а сердце бешено билось: как она встретит его, как будет называть, возьмет ли в руки его веер? Вот она, долгожданная встреча, и этот резковатый, но глубокий и волнующий голос: – Вы совсем забыли меня, дон Франсиско, или просто избегаете? Он пробормотал в ответ что-то невнятное, неловко поклонился и отошел. В нем происходила страшная борьба: покинуть замок и забыть герцогиню или плыть по течению, отдаваясь безумному чувству? Он понимал, что Каэтана – это искушение и опасность, источник радости и величайшего страдания. То, что он к ней испытывает, бывает только раз в жизни     и никогда больше не повторится.

Но ведь он – Франсиско Гойя, он – борец и ничего не боится, поэтому еще поборется за свою любовь! Его мысли перебила подошедшая герцогиня: – Франсиско! Вы обязательно должны нарисовать мой портрет. Мы с вами создадим такое чудо, что весь мир ахнет! Я пришлю вам приглашение... Опять потекли мучительные дни ожидания... И вот – новая встреча в королевских апартаментах, куда Гойя приехал по приглашению королевы Марии-Луизы, чтобы писать ее портрет. Так же задрожали колени, так же учащенно забилось сердце, когда он узнал, что в свите королевы – герцогиня Альба. Эти две необычные женщины были соперницами по жизни – одна царила в мире, благодаря королевскому сану, а другая – благодаря своей красоте, непредсказуемости смелости и загадочности. И здесь, в королевских покоях, начался поединок за завоевание самого известного, самого страстного мужчины – придворного живописца Гойи. Узнав, когда королеве назначен первый сеанс, донья Каэтана решила проверить, ей ли все-таки принадлежит сердце Франсиско, и при случайной встрече в коридоре назначила ему свидание именно на этот день. Что победит – почитание королевского двора или любовь? Конечно же, победила любовь, и в назначенный срок Гойя был в замке герцогини Альбы. В этот вечер своевольная Каэтана хотела чего-то необычного, ей казалось, что чувству, которое она испытывала к этому своеобразному человеку, не хватает остроты. И она не была бы герцогиней Альбой если бы не придумала, каким образом воплотить в жизнь свои, казавшиеся разнузданными, желания. Каэтана заставила Франсиско нарядиться в одежду простолюдина и сама оделась соответственно: на ней была яркая юбка и пестро расшитая кофта с глубоко вырезанным лифом.

– Вот теперь мы можем пойти в обычную таверну и провести там вечер! – воскликнула она.

А в глубине души ее не оставляла мысль о том что сегодня ночью она полностью завоюет Франсиско. После веселой вечеринки в таверне герцогиня попросила Гойю показать ей его мастерскую. Она бесстрастно рассматривала разбросанные по комнате рисунки и эскизы, а Франсиско молча стоял, прислонившись к стене и наблюдал за этой необыкновенной женщиной. Его раздирали противоречивые чувства: досада и злость (чтобы встретиться с Каэтаной, он оставил дома любимую больную дочь Элену), надежда и страсть.

– Почему вы на меня так смотрите, дон Франсиско? – не выдержала герцогиня.

 – Хочу понять, какая Каэтана настоящая: та, что царит в аристократическом обществе, капризная, надменная, холодная, или эта, что стоит сейчас передо мной в костюме махи?  

– Я и сама не знаю, но, скорее всего, воспитана я, как маха. Ведь мой отец умер рано, а любящий дед дал мне полную свободу. Наверное, я – больше маха, чем герцогиня. А вы Франсиско, нарисуете мой портрет в виде махи? Гойя молчал.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.