Отклонение от нормы

— Да, — сказал я. — Тут везде... так?

— Тут везде по-разному, — усмехнулся он, — на то они и Джунгли... Нигде не растет тут ничего одинакового... Пока что.

— Что значит «пока что»? — не понял я.

— Ну, со временем кое-что становится постоянным... Ведь и Дикая земля тоже была когда-то Джунглями. Но теперь она постепенно приходит в норму. Видно, и те места, откуда ты родом, тоже были когда-то навроде Диких, но постепенно пришли в норму. Все со временем становится на свое место. Только медленно. Ну, да ведь богу-то торопиться некуда...

— Богу?.. — неуверенно протянул я. — Но нас всегда учили, что в Джунглях... сам дьявол...

— Ну да, они так всегда говорят, — перебил он меня, — только это все чушь, парень! Дураки вас учат! Остолопы! Ничему их Кара не научила!.. Ведь Древние тоже думали, что они самые правильные. Считали, что только они знают, как надо жить. Напридумывали себе всяких удобств, разных там штуковин... Хотели быть поумнее бога, — он усмехнулся, — а ничего не вышло, парень! Они думали, что сами лучше всех, дескать, последнее слово божье... Но бог еще последнего слова не сказал! А когда скажет, сам умрет. Но пока что он не умер, и потому все вокруг меняется — все, что живет и растет. Когда ваши кретины хотят, чтобы все застыло на каком-то, по-ихнему, нормальном уровне, они много на себя берут... Много берут на себя, ты понял, парень?

Я слушал его молча и думал о том, что когда-то говорил мне Аксель. И впрямь все везде считали, что именно они точно знают мысли и планы божьи, словно он им лично о них рассказывал. Мой собеседник тем временем никак не мог успокоиться. Он широким жестом обвел весь пейзаж вокруг нас, и тут я неожиданно увидел его отклонение — на правой руке у него не хватало трех пальцев.

— Но... зачем же нужна новая Кара? — собравшись с мыслями, спросил его я.

— Да затем, что ваши, как и Древние, на каждое изменение налагают запрет... Они путь закрывают, понимаешь? Они ведь считают себя совершенством, кретины! Говорят: «Мы — образ и подобие божье...» Выходит, по-ихнему, путь окончен? Все? Приехали? Дальше дороги нет? Но ведь это же ересь, парень! Ведь они из жизни хотят выжечь саму жизнь!..

Услыхав про «ересь», я понял, что опять столкнулся с каким-то очередным вероучением, и мне стало скучно. Я решил перевести разговор на дела житейские и попытаться выяснить, почему они нас связали и куда тащат. Но он и сам ничего не знал толком и твердил лишь, что так всегда поступают поначалу с теми, кто вторгается в пределы Джунглей. Я немного поразмыслил над его словами и связался с Мишелем.

— Что, по-твоему, мы должны им сказать? — спросил я. — Они наверняка будут нас допрашивать или, во всяком случае, расспрашивать, увидят, что физически мы нормальны, и нам придется дать какое-то объяснение: почему мы сбежали?

— Думаю, лучше сказать им правду, — ответил он. — Не всю, конечно, а примерно так, как Кэт и Салли. Словом, скажете им только в общих чертах и немного, только чтобы звучало правдоподобно.

— Ладно, — сказал я. — Петра, ты поняла? Скажешь им, что можешь рисовать мысли-картинки только для меня и Розалинды, а про Мишеля и тех... ну, из Селандии, ни слова!

— Те, из Селандии, уже идут к нам на помощь, — объявила Петра. — Они уже не так далеко, как прежде.

Мишель отнесся к этому скептически.

— Все это, конечно, хорошо, — сказал он, — но похоже на какую-то сказку... Так или иначе, о них ни слова!

— Ладно, — . согласилась Петра.

Мы посовещались, стоит ли говорить нашим провожатым про погоню за нами, и в конце концов решили сказать. Мой страж принял эту весть спокойно и без всякого удивления.

— Ладно, — сказал он, — это нам только на руку.

Почему на руку, он не объяснил, а я не стал спрашивать, и мы ехали молча. Петра принялась болтать со своей «подругой» из Селандии, и мы сразу почувствовали, что расстояние между ними здорово сократилось. Петре уже не нужно было пользоваться всей своей феноменальной силой, а кроме того, я впервые уловил какие-то обрывки мыслей оттуда, с другой стороны. Розалинда тоже что-то ухватила и, собрав всю свою мощь, попыталась задать какой-то вопрос. Неизвестная услышала ее, тут же усилила свою передачу, и мы впервые услыхали ее «голос».