— Когда я временами оглядываюсь назад, мне начинает казаться, что я всего достиг в своей жизни. Но это состояние пресыщения успехом быстро проходит. И знаете, почему? Всякий раз, выбегая на поле, я вновь впадаю в тот же восторг, который ощущал, будучи 13-летним мальчишкой...

В этой фразе, оброненной Диего Марадоной в разговоре с журналистом, можно найти как объяснение прошлых его успехов, так и залог будущих. Ведь футбол, по его же словам, — «это порой тяжелая, честная работа, И без чувства радости с этой работой, пожалуй, не справиться».

Для болельщиков такое объяснение, пожалуй, слишком просто, даже разочаровывающе. Еще бы: Марадона, как никто другой, олицетворяет, по их мнению, человека, приближающего игру к искусству, тип футбольного артиста. Работать на поле, казалось, может кто угодно, но уж никак не Марадона. Ему положено творить.

Однако давайте не будем делать скоропалительных предположений о чрезмерной скромности либо лукавстве бесспорного на сегодня премьера мирового футбола. Лучше оглянемся вместе с ним на его извилистый путь к признанию.

С тем, что называется истинно тяжелой работой, маленький Диегито, один из бесчисленных обитателей беднейшего пригорода необъятного Буэнос-Айреса Вилья Фиорито, столкнулся с самого детства. Его отец, дон Диего, вынужден был сутками пропадать на местном заводе по производству химикатов, чтобы его восемь детей не умерли с голоду. Брался он там за любую работу, выбирать не приходилось. А когда изредка выдавалась свободная минута, спешил на затерянный среди кривых и узких улочек квартала выжженный солнцем пустырь, который облюбовали для бесконечных своих футбольных баталий Диего-младший вместе с дюжиной таких же, как он, детей бедняков. Мелькал в пыли очередной тряпичный мяч, и старому рабочему, бывшему зачастую единственным зрителем этих нескончаемых матчей, казалось, будто его мальчуган управляется с ним лучше всех.

— Всем, чего я достиг, я обязан отцу. Это ради нас он трудился как каторжный, просыпаясь утром и не зная, удастся ли заработать сегодня на ужин. На мне, правда, можно было сэкономить — пока где-нибудь в нашем забытом богом квартале катался мяч, меня невозможно было заманить домой никакими посулами.

Сейчас, принимая многочисленных визитеров в своем особняке, дон Диего с удовольствием вспоминает подробности тех исторических игр. Организовавшись в команду «Красная звезда», эти мальчишки во главе с его сыном были бессменными чемпионами квартала. Футбол доставлял им пусть единственную, но незабываемую радость детства. Донья Дальма к забавам пятого своего ребенка относилась снисходительно: она знала, сколь немного времени отпущено на шалости мальчишке. Лет в пятнадцать он должен был вступить на проторенный путь отца — тяжелой физической работы на химическом заводе хватало. Правда, благодаря титаническому труду отца Диегито, может быть, посчастливится закончить школу...

Бобби Фишер, как известно, после трех лет обучения в школе отмел дальнейшие занятия за партой как бесполезные для его дальнейшей карьеры — он уже тогда твердо решил сосредоточить все свои усилия на обретении звания сильнейшего шахматиста мира и счел, что школа в этом ему не подспорье, только время зря потеряешь. Маленький Марадона не был столь категоричен, но тоже считал, что футбол куда как интереснее всех учебников на свете, вместе взятых. И представьте, однажды, соблазнившись игрой под проливным дождем вместо уроков, был замечен человеком, который был вхож к руководству профессионального клуба «Аргентинос Хуниорс». Диего не сразу пришел в себя от счастья — приглашенный на просмотр в юношескую команду, он забыл спросить имя незнакомца.

На семейном совете, срочно собранном по этому поводу, почти единогласно было решено, что судьба улыбнулась, наконец, семейству Марадона за их многолетние лишения. В том, что Диего будет принят в команду, никто в семье не сомневался, даже донья Дальма, хотя она единственная и не радовалась за сына — футбол казался ей не тем ремеслом, что дает возможность иметь верный кусок хлеба. Удивительно, но даже феерические успехи Диего, подкрепленные солидным банковским счетом, не разубедили ее в своем мнении — до сих пор мать жалеет, что ее сын не имеет никакой другой профессии.

— Если отцу я посвящаю все свои голы, то матери, пожалуй, не стоит лишний раз напоминать о футболе. Но что :я еще умею делать? Как ее отблагодарить? К ее последнему дню рождения я записал на пластинку кастильскую песню «Дорогая подруга» и отправил в Буэнос-Айрес. Пою я. конечно, похуже, чем играю в футбол, но подарок дома оценили.

Итак, Марадона-младший был отправлен в большое плавание. «Мой сын уже тогда, в свои тринадцать лет, играл как бог, и нужно было быть слепым, чтобы его не заметить. — И по прошествии еще тринадцати лет дон Диего не прочь погорячиться. — Ему и партнеры-то были нужны, чтобы ауты вбрасывать».

Товарищи по команде действительно исполняли при Диего роли статистов, в лучшем случае — удачливых ассистентов. Некто Рене Феррман, игравший вместе с Марадоной в той самой «Красной звезде», вспоминает:

— Выигрывать с Диего было, конечно, интересно, вот только играть — не очень. Твое присутствие на поле ровным счетом ничего не меняло — вся задача сводилась к тому, чтобы выцарапать мяч у соперников и передать его Марадоне, а дальше он уже разберется. Иногда, правда, забивали и другие — не столько с его передач, сколько со случайных отскоков. Так что он мог бы играть в компании с одним лишь вратарем.

В руководстве «Аргентинос Хуниорс» слепых не оказалось, и вместе с первым своим контрактом профессионального игрока Диего получил от отца и еще один подарок — первый в своей жизни настоящий кожаный футбольный мяч. Излишне говорить, что он не расставался с ним даже во сне. Он уже умел вытворять с этим мячом все, что хотел. Но в клубе от Марадоны хотели и другого.

Какие-то кроссы, нудные упражнения без мяча, да еще строгий распорядок дня в придачу... Диего искренне не понимал, зачем все это нужно. По крайней мере ему — брали-то ведь его играть в футбол — даже в профессиональной юношеской команде не было равных. Вот остальные бы и бегали, чтобы затем на поле не путаться под ногами у него, Марадоны.

Рано узнавший, что такое жестокая нужда, Диего понял, что в том мире, где ему выпало жить, надо рассчитывать только на свои силы. А поскольку футбол был для него не моделью жизни, а самой жизнью, Марадона быстро перенес этот закон на игровое поле.

— Я испытывал такую жадность к мячу, что готов был отнимать его и у партнеров, а не только у соперников. И если я умел забивать, то есть приводить к победе команду, кому и что еще могло быть нужно от меня?

Так в одиночку, триумфальным маршем дошагал он к шестнадцати годам до звания лучшего футболиста юношеского первенства Латинской Америки. Теперь его видел и знал уже весь континент, ожидал от него новых чудес. Южноамериканцы — народ нетерпеливый, и того Марадону образца 1977 года они зачислили в список возможных открытий взрослого чемпионата мира, который на следующий сезон должен был состояться в Аргентине.

— Я уже видел себя в полосатой майке национальной сборной... В неполных восемнадцать лет я буду чемпионом мира и выиграю не где-нибудь, а у себя, в Буэнос-Айресе! Вот будет карнавал в Вилья Фиорито! Я не хочу с позиций сегодняшнего дня обсуждать, почему тот чемпионат прошел без меня, грустно только, что больше в моей карьере никогда не будет первенства мира у меня на родине...

Луис Менотти скрупулезно и целенаправленно готовил тогда сборную Аргентины к чемпионскому званию. На родине надо было выигрывать — даже второго места Менотти ни за что бы не простили. Тренер это прекрасно знал и потому подбирал кандидатов в состав с особой тщательностью. Марадона в процессе подготовки на сборы привлекался, но, тщательно взвесив все «за» и «против», в окончательном варианте Менотти решил обойтись без него. Официальная отговорка была найдена беспроигрышная — не хватает опыта. Откуда ему взяться у 17-летнего парня?

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.