— Отчего так?
— Оттого, что сердце мое разрывает трагедия польской культуры, а для вас это вторично; дети наши тайком говорят на родном языке, а вас что волнует: «товар – деньги – товар»? И все тут!
— Тише, пожалуйста... Вы позволите к вам войти?
— Разговор у нас не получится.
— Вам стыдно пустить меня в квартиру?
— Кого мне стыдиться?
— Тех, кто тайком говорит по-польски. Ибо тайком говорят на нашем с вами языке нищие дети-рабочие и холопьи дети – ваши, верно, имеют гувернеров! Вам следует стыдиться того, что думаете о себе лишь и себе подобных – сытых! А о миллионах голодных и бесправных поляков думаем мы, которые товар – деньги – товар»!
— У моих детей нет гувернеров! Я сам их учу языку!
— А кто будет учить нашему языку детей рабочих?! Отцы?! Они им хлеба-то дать не могут! Они хоронят каждого пятого ребенка – чахотка, рахит, дифтерия. А национальные демократы страдают по поводу трагедии культуры... Накормить сначала надо, накормить миллионы, а не накормишь, потому что у народа нет прав. Товар – деньги – товар... Не думал я, что Адам Красовский из породы интеллигентных страдальцев...
Повернулся, пошел по лестнице вниз.
— Стойте, – окликнул Красовский. – Не надо так„. Пропустил Дзержинского в кабинет, хмуро сказал:
— Слушаю вас...
Дзержинский оглядел стеллажи, заставленные книгами, стол, заваленный рукописями; маленькую, чуть не детскую кровать, покрытую заплатанным пледом, вздохнул:
– Не вы меня должны слушать, а я вас...
— Э! – Красовский махнул рукой. – Ощущаю время, а это горько. Перестаю понимать, что необходимо людям...
— Правда, – коротко ответил Дзержинский.
Дверной звонок дренькнул тихо, но Красовскому он показался особым, тревожным, громким. Дзержинский поднялся, мягко ступая, подошел к окну, выглянул осторожно из-за портьеры: улица пуста, однако возле парадного подъезда стояла пролетка.
— Черный ход в квартире есть? – спросил Дзержинский.
— Пойдемте.
Красовский провел его на кухню, открыл маленькую дверь.
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.
Фантастический рассказ