24

Шевяков заботливо пододвинул Гуровской чай с лимоном.

— За Грыбаса, Елена Казимировна, спасибо вам низкое. Вот здесь, пожалуйста, распишитесь. Нет, нет, так сказать, прописью – сто рублей. А за сим – цифрою.

— Вы арестовали его?

— Его убили.

— Как?! Убили?!

— Да. Он двух наших положил, отстреливался.

Гуровская закрыла глаза и увидела Грыбаса, Розу Люксембург, Юлию, Глазова, а потом Ноттена, который обнимал ее за «бесценный подарок» – печатный станок, старенькую «американку», привезенную жандармами...

Шевяков подписанную бумажку убрал в сейф, возвратился к столику, возле которого, оцепенев, сидела Гуровская, и спросил:

— Елена Казимировна, откройте сердце, как на духу: боль внутри чувствуете? Тоску? Или увлеклись работою?

— Зря вы мне такой вопрос поставили.

— Не отвечайте, Елена Казимировна, не надо, если жмет.

— Нет уж. Коли спросили, так слушайте, Владимир Иванович. Когда я с нашими... Когда я с теми... Когда я за границей встречалась со знакомыми... Да, иначе-то и не скажешь теперь... Я когда с ними встречаюсь – вас начинаю отчаянно ненавидеть.

— Меня?! – Шевяков искренне удивился. – Меня-то за что? Я вам, так сказать, помог Владимира Карловича в люди вывести – трибун стал, борец, студенчество его обожает; я вам финансовую помощь оказываю – можете теперь по-человечески жить, я...

— Как жить? – напряглась Гуровская. – «По-человечески»? Это я-то живу по-человечески?! Я смотрю в глаза Мартову или Крупской, Дзержинскому или Люксембург, я вижу в их глазах веру, они мне последнее, что у них есть на столе, в сумку суют – и я-то по-человечески живу?!

— Тихо-тихо, – отодвинув стул, поднялся Шевяков. – Только не надо, так сказать, сцен устраивать, Елена Казимировна, я вам не муж, и не я вашей любви домогался – сами пришли...

— Вы просили меня, чтоб я сердце вам открыла? Вот я и открыла его, Владимир Иванович. И грубо со мной говорить не смейте! – Гуровская поднялась. – Понятно?! У вас лицо тупое! – крикнула она вдруг, чувствуя, что срывается на истерику. – Вы дурак, понимаете?! Дурак! Что бы вы смогли без меня сделать?! Кто бы с вами за один стол сел?! Вы как половой говорите! У вас мыслей нет – одна хитрость!

— Да тише вы. – Шевяков сел, – Ну что вы, право, голубушка, разнервничались попусту? Слова сказать нельзя.

— Нельзя! Если я тащу вас на горбе – молчите! Не смейте говорить в моем присутствии! Платите деньги, говорите просьбу и молчите! Молчите! Ясно вам?! Молчите!

Дальше она кричать не смогла – началась истерика.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• …
• 18
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.