– Он честный человек? Это поэт, кажется? Вы его хорошо знаете?

– Я его люблю.

– Ладно, поедем в «Адлер», – сказал Дзержинский и попросил счет, – Я оттуда позвоню моему знакомому... Кстати, у Ноттена неприятностей с полицией никогда не было?

– Что вы, Юзеф, он вне подозрений.

На улице было еще светло, но сумрак угадывался в потемневших закраинах неба и близкая ночь обозначалась велосипедистом, который ездил с длинной палкой от фонаря к фонарю и давал свет, невидный еще, но словно бы приказно обозначавший конец дня.

— Я не зря спросил вас о Владимире Ноттене, Птаха. Он интересно и честно пишет, несколько, правда, экзальтированно, эсеровщиной отдает, культом одиночки... Если по-настоящему протянуть ему руку, он сможет стать на наш путь?

— Не надо, – ответила Гуровская. – Пусть наша работа останется нашей, Юзеф. Он слишком раним...

— Значит, мы толстокожие слоны? – Дзержинский искренне удивился. – В революцию приходят ранимые люди, равнодушные никогда не приходят в революцию.

— Я не то имела в виду. Он, как бы это сказать... Слишком мягок, что ли, слишком женствен...

— Женственность порой крепче показной мужественности, а мягкость – что ж, мягкость – это одно из проявлений силы.

— С вами трудно спорить.

— А разве мы спорим? Ну, будет, ладно, коли вы считаете, что не надо, обдумаем ваше мнение: насильно мы никогда не тащим к себе... Революционная партия, которая принуждает к сотрудничеству, – Дзержинский даже фыркнул, – разве такое возможно?

Продолжение следует.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• …
• 10
• 11
• 12
• 13
• 14
• 15
• 16
• 17
• 18

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.