– Здравствуй, Янек, рад тебя видеть. Савинков поклонился молча, заметив:

— По-моему, мы встречались с вами во время этапа в Вятку. Я говорил об этом Ивану.

— Вероятно.

Каляев, со своей обычной, детской, застенчивой улыбкой, пояснил:

— Борис меня иначе, как «Иваном», не величает.

— «Иван» – это категорично, мужицкое это, а в «Янеке» много детского, – усмехнулся Савинков.

— Это хорошо, – заметил Дзержинский, – детскость – синоним чистоты.

— В нашем деле не детскость нужна, а твердость, – возразил Савинков.

— Ребенок бывает порой тверже взрослых: те умеют, когда надо, отойти в сторону или изменить слову; дети, к счастью, этому не учены.

— Это философия, – жестко возразил Савинков, – я не умею философствовать. Хотите к нам присоединиться? Мы поужинать собрались. Славно посидим.

— Нет, спасибо. У меня дела.

— Пойдем, Феликс, – попросил Сладкопевцев, – вспомним, как через Сибирь бежали, Борис стихи почитает, Янек расскажет что-нибудь, пошли!

— Я предлагаю «Бретань». Там рыба хорошая, – предложил Савинков, – под белым соусом. И не только вина можно спросить, но и водки. Оттуда позвоним Ивану Николаевичу и Егору: «Бретань», чтобы посетителей приваживать, добилась себе телефонного аппарата...

В «Бретани» было тихо, пусто – не сезон.

— Что вы закажете, Дзержинский? – спросил Савинков.

— То же, что вы.

— Тогда спросим рыбы. Пить что станете?

— Я не пью.

Савинков смешливо почесал кончик утиного, быстрого носа:

— Это принцип?

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• …
• 18
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.