Как всякий взрослый человек, я задавал себе такой, например, вопрос: что есть любовь? Любовь женщины к мужчине?

Или так: что представляет из себя женский характер? Характер русской женщины, о котором столько сказано и написано?

Давай без литературы. Вот две были.

Ты знаешь, у меня есть дом под Сухуми, в Гульрипши. На самом берегу моря. Когда море волнуется, волны приходят в мой двор. Там я раньше, до болезни, помногу жил.

Быль первая.

В дом отдыха «Агудзера» приехал какой-то человек. Прошла неделя, и он погиб, утонул. Приехала его жена. В нормальной косметике, губы ярко накрашены. Нам показалось это немного неудобным, но не наше дело. Дальше. Она просит, чтобы ее мужа похоронили здесь, в Гульрипши. Это тоже как-то удивило, мы думали, его повезут на родину. Опять-таки нас это не касается. Похороны состоялись. Тогда женщина спросила: «А сколько дней осталось от путевки мужа? Зачем их терять?» И оставшееся время загорала на пляже с другими.

Подожди, подожди. Что ты хочешь мне объяснить?

Быль вторая.

В то же самое время — одновременно! — перед моим домом каждый день появлялась очень красивая женщина. Не одна, с подругой. Она никогда не купалась днем — только ночью. Я спросил ее подругу: что за тайна? И узнал, что та женщина во время войны вытащила человека из горящего танка и сама обгорела, на теле остались следы... Я не скажу, о ком рассказываю, мы подружились, дружим до сих пор.

Теперь: как судить о женщине? Первая история — честно — меня потрясла. Но вторая — больше, сильнее. Если б меня спросили: кто из них русская женщина? — я ответил бы: та, что купалась ночью...

И в литературе я, как писатель, такой характер стал бы изображать в первую очередь.

— Многим и невдомек, какие неожиданные открытия подстерегают нас на обычном пляже...

— А я просто люблю греться на солнце (смеется). Зиму не люблю — в деревне когда-то очень уж мерз без нормальной одежды и обуви.

— В деревне происходит действие многих твоих произведений...

— В грузинской литературе — огромные традиции, связанные с деревней: от Эгнатэ Нонешвили — это конец прошлого — начало нынешнего века — к Константина Гамсахурдиа (роман «Похищение луны»), Михаилу Джавахишвили, Константинэ Лордкипанццзе (его роман о коллективизации, «Заря Колхиды», тоже широко известен) — от них к современным писателям, назову хотя бы Отию Иоселиани...

Продолжаю ли я традиции? Не задумывался. Жил, как ты знаешь, в деревне, часто там бываю, пишу о том, что мне лучше известно.

А вообще грузин похож на кентавра. Немножко. Он наполовину живет в деревне. Вот Арчил Сулакаури — горожанин в чистом виде. А я кентавр. И проза моя похожа на кентавра (смеется).

Вся психология грузина связана с деревней. Просто у нас нет больших расстояний.

Конечно, в деревенской жизни много проблем. О них говорят и пишут. Когда люди бросают свое селение и уходят, чтобы больше не возвращаться, — это трагедия. Но встает вопрос: а как сблизить деревенскую и городскую жизнь? В детстве мне казалось: надо в моем родном Хидистави поставить Эйфелеву башню и оперный театр, и все будет хорошо. Похоже, некоторые и сейчас так думают.

А вот Важа Пшавела в своей деревне Чаргали написал знаменитые поэмы. Может, это то самое стирание граней?

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.