— Как съездили в Ужву?
— Лучше не бывает! — торжествовал голос Скорика. — Так где и когда. Михаил Михайлович? — настаивал Скорик.
— Можем у меня. — Щербе никуда не хотелось выходить из дому. — Поужинаем. Годится?
— Давайте!
В непосредственности этого жадного согласия Щерба уловил не бесцеремонность, а безразличие к самому ужину, желание как можно быстрее встретиться.
— Приходите к восьми. Адрес знаете? Улица Гонты, восемь, квартира четыре, — назвал Щерба.
Скорик пришел к восьми. В руках его был портфель.
«Что он, бутылку принес?» — удивился Щерба.
Но Скорик аккуратно поставил портфель в прихожей и вслед за Щербой прошел в комнату. Лицо его было возбужденным, он чему-то улыбался.
— Давайте прямо к столу, — сказал Щерба. — Есть хочется. Разносолов не обещаю, но картошка у нас вкусная, селедочка неплохая, атлантическая баночная.
Скорик вышел в прихожую, вернулся с целлофановой папкой и подал ее Щербе:
— Допрос Верещака.
Щерба читал, отмечая точность вопросов и конкретность ответов Верещака. Здесь было все. что тот рассказывал Щербе. никаких противоречий или изменений в указаниях места, времени.
Скорик. отложив вилку, встал.
— А теперь сюрприз. Михаил Михайлович. У вас ненужной газеты не найдется"?
Щерба, недоумевая, протянул газету Скорику. Тот расстелил ее на полу, как фокусник, глядя на Щербу, запустил руку в кулек и извлек оттуда пару сравнительно новых туфель.
— Где вы их нашли? — оторопел Щерба. — Это они?
— Это мои. Я ездил в них в Ужву. — Скорик повернул туфли к глазам Щербы подметками.
Обе подметки и каблук были густо измазаны оранжевой краской.
Скорик опустил обувь на газету.
Во 2-м номере читайте о величайшем русском враче Сергее Петровиче Боткине, об удивительной судьбе государственного и военного деятеля Михаила Семеновича Воронцова, о жизни и творчестве писателя Ильи Григорьевича Эренбурга, окончание детектива Георгия Ланского «Синий лед» и многое другое.