Ночной пасьянс

— Откуда они родом?

— Антон Бабич, значит, муж Ульяны, коренной дальневосточник, хабаровский. Рассказывал, что дед его из казаков уральских. В середине прошлого века чуть ли не всей деревней переселились в дальневосточные края с Урала.

— А Ульяна Васильевна?

— Тоже из тех мест. После революции оба оказались за границей, в Хабине или Хибине, не помню точно.

— В Харбине, наверное?

— Наверное. Там познакомились, там и поженились. А уж после этой войны, в сорок шестом, вернулись. В родных местах, дальневосточных, что-то не понравилось им, подались сюда.

— Детей у них нет?

— Нет. Как говорится, бог не дал.

— А братья или сестры у Ульяны Васильевны?

— Одна сестра была, Мария, умерла еще в шестьдесят третьем. Тоже с ними приехала, но жила в Подгорске.

— Ульяна Васильевна никогда не упоминала о какой-нибудь родне за границей?

— Как не упоминала?! Рассказывала, что какой-то троюродный дядька, царский офицер, ушел с белыми в этот Харбин, а потом уплыл в Америку, там и помер. А сын его еще жив, в Америке, фермер, увезли его мальчонкой, он моложе Ульяны лет вроде на пять. Письма ей пишет. Редко, правда. Как раз за неделю до Ульяниной болезни было письмо.

— А как его фамилия?

— Вот этого не знаю. Мне-то фамилия ни к чему.

— Марьян Зенонович, а что потянуло Бабичей в наши края? Может быть, какие-нибудь родственники нашлись тут?

— Ну что потянуло? Разве человек точно знает, почему ему другие места повидать охота? Там жили они на одном краю земли, а тут — другой ее край. Интересно же, какой он, другой конец земли! А может, когда вернулись из-за границы, неуютно им стало на прежнем, родном месте, — со значением сказал он и взглянул на Сергея Ильича: понял ли тот, о чем речь. — А вот родни тут у них никакой не было, точно знаю. Сперва одиноко им жилось, пока не обзнакомились. Ульяна лаборанткой в поликлинике работала, а Антон — бухгалтером на сахзаводе.

— Спасибо, Марьян Зенонович. У меня к вам просьба: то, ради чего я приехал сюда, пока в стадии изучения, все проверяется, поэтому не хотелось бы, чтоб посторонние знали. Народ ведь у нас любопытный, любит такие новости, пойдут слухи. А дело при проверке может обернуться ошибкой, ничем.

— Это уж точно, что слухи у нас любят, — улыбнулся хозяин. — Мой сосед, с той стороны Ульяниного дома, прослышал, что мед у меня берут даже из Подгорска, тоже слух придумал: Марьян, мол, сахарным сиропом мед разбавляет... Так что насчет вашего вопроса вы не беспокойтесь...

Из Ужвы Сергей Ильич вернулся в половине третьего, с автостанции трамваем поехал на работу, хотя чувствовал себя дурно, вяло, даже есть не хотелось. Но, придя к себе, заварил крепкого чая, достал из кейса бутерброды, которыми снабдила жена, и заставил себя поесть, а чаю выпил даже два стакана — один сладкий, другой без сахара, чтоб ощутить вкус первой заварки.

Потом, покуривая, он думал о том, что фамилию Бабич с генеалогического древа Михаила Бучинского теперь можно отрубить. По всем признакам тут однофамильцы. Михаил Бучинский — из этих мест, галицийских корней, а тот Бучинский — родственник Ульяны Бабич — натуральный дальневосточник да еще из уральских, видимо, яицких казаков. Уж слишком большой этнографический разброс, такая кровная близость в галицких родословных почти не встречается. Кроме того, дальневосточный Бучинский жив, Бабич получила от него письмо не так давно, а Бучинский-наследодатель умер полгода назад.