Ночной пасьянс

— Что?! Когда?! Кем?!

— Неделю назад. А кем — это уже по твоей линии.

— Я сейчас буду у тебя! — Щерба бросил трубку.

Жены не было — ушла к внуку. Сергей Ильич, обвязанный фартуком, принимал Щербу на кухне. Нарезал помидоры, накрошил туда же лук, залил подсолнечным маслом и, сняв с плиты кастрюлю с картошкой, водрузил ее в центре стола.

— Ешь, — сказал он Щербе. — Кто? Зачем? Никому, в сущности, не нужный старик пенсионер, — продолжал он начатый разговор.

— Как видишь, кому-то понадобился. Кому? Это для нас с тобой он был одинок, жил замкнуто. Круг знакомых? Ну, ты, я, в какой-то мере Юрка Кухарь. А все остальные, кто собирается на наши годовщины окончания университета? Это еще человек пятнадцать-двадцать. Затем букинисты и всякие книжные жучки. Смотри, сколько набирается людей, с которыми он был в каких-то отношениях. Собственно, что мы с тобой знали о его жизни, о знакомых за пределами нашего круга?.. Вот так-то... — Щерба вяло жевал, глядя куда-то поверх плеча Голенка.

— Ты когда выходишь на работу? — спросил Сергей Ильич.

— Я понял твой вопрос, — усмехнулся Щерба. — Но вести дело будет Красноармейская прокуратура. По месту жительства Богдана Григорьевича. Другой вопрос, что, как зональный, я заинтересован, чтоб не тянули и не запороли. Бог знает, кому там поручили... Гулять мне еще неделю. Но выйду в этот понедельник. Я уехал, не завершив одну мерзкую работенку, поручение обкома.

— Кухарь высказал... ну, не версию, предположение: архивы Шимановича. Может быть, кого-нибудь забеспокоило собственное прошлое, скажем, времен оккупации. И прослышал этот некто, что у Шимановича подобралось досье с малоприятными фактами. — Сергей Ильич вскинул глаза на приятеля.

— Кухарь у нас большой стратег! Политические подозрения — его хобби.

— Это я помню... Ну, а объективно? Исключаешь подобный вариант?

— Я ничего не исключаю! — раздраженно ответил Щерба. — Разве что участие марсиан в убийстве... Можно позавидовать постоянству, с каким развивается движение мысли Кухаря. Со школьной скамьи. И в одном направлении... Ты давно его видел?

— Кухаря?

— Да нет, — раздраженно дернул плечом Щерба. — Шимановича.

— Недели две назад.

— Как он... выглядел?

— Как всегда: добр, ироничен, весел.

— Ни на что не жаловался?

— Шиманович? Жаловался?!

Они проговорили еще минут сорок обо всем, о чем могут говорить немолодые мужчины, обремененные работой и разросшимися семьями, давно и хорошо знающие друг друга...