Раскладывая карты в ряды и поглядывая на экран телевизора, Теодозия Петровна вместе с тем прислушивалась, желая поймать момент, когда заявится Богдан Григорьевич. Но его все не было, и все больше смущало ее, что в комнате соседа горит свет. И тут вдруг вспомнила, что на подстилке у порога, было пусто. Он обычно оставлял там шлепанцы, когда уходил... Странно... Но тут начался фильм. Пальцы достали из колоды того самого бубнового короля, и, к радости Теодозии Петровны, ему сразу же нашлось место.
В какой-то миг показалось, что стукнула входная дверь, щелкнул замок. Теодозия Петровна вышла в свой коридорчик, прислушалась, ловя шаги Богдана Григорьевича. Но все было тихо. Она вернулась в комнату и услышала, как в ночной тишине раздался металлический удар захлопнувшейся дверцы автомобиля, как заворчал, а потом взревел мотор. Подойдя к окну, успела увидеть, что машина, стоявшая двумя колесами на тротуаре, отъехала.
В три закончился фильм. Теодозия Петровна выключила телевизор и, как человек, следующий всем правилам, выдернула шнур из розетки, затем сложила в ларец карты, расстелила постель. Но мысль о странном поведении соседа не давала покоя. Теодозия Петровна вышла в свой коридорчик, через прихожую направилась к двери Богдана Григорьевича. Тихонько постучала. Но никто не откликнулся. Постучала еще раз, громче, подождала и осторожно открыла дверь. В полумраке комнаты, освещенной низкой настольной лампой с тяжелым матовым стеклом абажура, она увидела лежащего на полу Богдана Григорьевича. Теодозия Петровна вскрикнула, зажала рот ладонью, словно испугавшись, что ее кто-то может услышать. Она сжала на груди руки, со страхом приблизилась к Богдану Григорьевичу, не зная, жив он или мертв. Ей почему-то сразу бросилось в глаза, что он был в шлепанцах. Она с ужасом наклонилась над ним, ощутила слабый запах пива, увидела, что веки широко открыты, взгляд неподвижно мертв, из-под головы растеклось небольшое темное пятно.
— Богдан Григорьевич, Богдан Григорьевич, — тихо позвала Теодозия Петровна, боясь прикоснуться к нему.
«Это у него удар... Или сердце, — подумала она. — Упал, разбил голову... Господи, смилуйся, не дай ему умереть».
Пятясь, она вышла из комнаты и позвонила в «Скорую»....
«Скорая» прибыла минут через сорок. Вошел тучный высокий немолодой человек с измученным одутловатым лицом. Белый халат его был явно тесен и туго обтягивал тяжелые плечи.
— Вы вызывали? — спросил он.
— Я, — робко отозвалась Теодозия Петровна, только сейчас увидев за спиной врача юношу-санитара, несшего деревянный сундучок.
— Где больной? — спросил врач.
Теодозия Петровна указала на открытую дверь, а сама осталась в дверном проеме и видела, как врач присел на корточки у тела Богдана Григорьевича, почти заслонив его, рядом стоял санитар. Теодозию Петровну бил озноб, она никак не могла унять дрожавшую челюсть, мелкое постукивание зубов.
— Тут, уважаемая, не «Скорая помощь» нужна, а милиция, — врач подошел к ней, вытирая руки носовым платком. — Он мертв. Где у вас телефон?
Она указала на аппарат, чувствуя, что ноги стали соломенные, и, опершись спиной о стену, слушала, как врач говорил кому-то, называя ее адрес:
— Да-да... Труп... Доктор Тисляк из тринадцатой бригады... Т-и-с-ляк, — повторил он. — Хорошо... понял... — и, повесив трубку, сказал Теодозии Петровне: — До их приезда вы туда не входите и ничего не трогайте... До свидания.
Когда они ушли, она уселась на табурет перед раскрытой дверью в комнату Богдана Григорьевича, тупо уставившись в ее глубину, где в полумраке виднелся край письменного стола, кушетка и часть стеллажей...
Таким предстал перед Щербой рассказ Теодозии Петровны. Что ж, все было гладко, достоверно, убедительно. По словам соседки Шимановича, ее насторожили два факта: отсутствие туфель на подстилке у двери и в то же время свет, горевший в комнате Шимановича, никогда не входившего, по ее словам, к себе в туфлях. И туфли эти, «банкетные», как она сказала, действительно исчезли. Надевал он их по особым случаям, для какого-нибудь визита. Куда же он в этот день ходил? И еще. Получалось, что убийца пришел, когда соседки дома не было. Позвонил, и Шиманович открыл дверь...
Продолжение следует.
В 12-м номере читайте о «последнем поэте деревни» Сергее Есенине, о судьбе великой княгини Ольги Александровны Романовой, о трагической судьбе Александра Радищева, о близкой подруге Пушкина и Лермонтова Софье Николаевне Карамзиной о жизни и творчестве замечательного актера Георгия Милляра, новый детектив Георгия Ланского «Синий лед» и многое другое.
Отклик на очерк И. Кононова «У матросов есть вопросы»