Анна и Сергей Литвиновы. «Убийство в «Северном экспрессе»

– Хочешь написать сенсационный репортаж?

– Не без этого.

– А меня в нем упомянешь? – кокетливо протянула девушка.

– Посмотрим.

– Разве я не заслужила? И почему ты всех допрашиваешь, а меня нет? Я, что: как жена Цезаря, вне подозрений?

– Я и тебя готов допросить. С особым пристрастием, – хмыкнул Полуянов, пожирая девушку глазами.

– О, у нас с тобой, – прошептала она, – получится, я тебя уверяю, интересный допрос.

– Хорошо… Тогда я задам тебе вопрос прямо сейчас. На самом деле, давно хотел его тебе задать, и он – не про убийство...

…В питерской гостинице люкс главного режиссера располагался на том же этаже, что и полуяновская комната. И вот однажды Полуянов в одиночестве возвращался в свой номер уже засветло – дело шло к четырем утра, и вдруг услышал легкий шум где-то в одном из номеров. Он спрятался за колонной и увидел, как открывается дверь режиссерского номера и оттуда выскальзывает Марьяна собственной персоной! Дима, хоть и видел девушку издалека, ошибиться не мог: ее походка, ее волосы, ее ножки… Одетая в легкомысленный халатик и тапочки на босу ногу, она подошла к своему номеру, нервно огляделась по сторонам, не видит ли ее кто, и, наконец, скользнула к себе.

Тогда этому эпизоду Дима не придал особого значения. Но сейчас, три недели спустя, в поезде, после того, как Вадима Дмитриевича убили, а сама Марьяна вдруг стала полуяновской любовницей и намекала на продолжение отношений, потребовалось прояснить ситуацию.

И Дима обратился к Марьяне с неожиданным вопросом:

– Какие отношения связывали тебя с покойным?

– Меня? – совершенно искренне удивилась она. – Ничего нас не связывало!

– А если подумать?

– Да не было у нас с Вадимом Дмитриевичем никаких отношений! – возмутилась Марьяна. – А кто тебе про них сказал?

– Сорока на хвосте принесла.

– Сорока! Брешет твоя сорока, не было у меня с ним ничего, и не могло быть!

– А что ты так отнекиваешься? Было – и было, подумаешь. Я, что, на ревнивого любовника похож?

– Потому что ненавижу, когда на меня наговаривают! – набросиласьна журналиста Марьяна. – Я у Прокопенко просто в кино снималась, понял? А он мне помогал, подсказывал, репетировал… Даже оправдываться не хочу, – незачем, да и не перед кем, – но нас связывали очень чистые, очень дружеские отношения. Как учителя и ученицы. Если хочешь, я, может, была у него любимой ученицей!

– И чему же Прокопенко тебя учил? В своем номере в четыре утра? – язвительно начал Полуянов и тут же осекся, пожалев, что в пылу спора открыл свои карты.