Вернувшись, Михаил Николаевич подошел к теще:

– Давай я, мам…

– Давай, сыночек, – с радостью откликнулась она, оглянувшись на бабку Груню. – Только топор поточи, деду-то все некогда. – Улыбнулась и, легко поднявшись, побежала по своим делам.

Трудотерапия пошла…

Он уже и сам видел, что надо делать, и не ждал поручений. Подправил изгородь, заменил кровлю на сенном сарае, разобрал хлам в амбаре, навесил дверь, а в промежутках пилил и колол дрова на зиму. Теперь он не стыдился садиться за стол с тестем и тещей, когда она звала его к обеду. Вновь стало естественным и его обращение к ней – мама.

Однажды Григорьич, вернувшийся на обеденный перерыв домой и успевший где-то по дороге крепко поддать, сев за стол, не выдержал противной его натуре дипломатии.

– А что, Михаил, у вас там, у инженеров, так заведено? Хошь, ходи на работу, хошь, пей-гуляй в других местах? Дальше-то жить собираешься, али как? Мать с утра до вечера – спрячь ружьё, спрячь ружьё… Про семью думаешь? Какие такие у тебя несчастья? Налей, мать, нервов не хватает!

Зинаида Сергеевна поставила на стол сковороду – жареная картошка с салом, огурчики, миска соленых чернушек – и показала Григорьичу фигу из кармана фартука. Тот исподлобья взглянул на непутевого зятя, хмуро поел и, поднявшись из-за стола, недовольно буркнул:

– Там в амбаре «Беломора» пачки три… Кури, а то, небось, и думать ни о чём не можешь. – А сам вразвалку пошел к запряженной лошади – на работу пора.

Михаил Николаевич отыскал в амбаре папиросы и, подойдя к телеге, серьезно произнес:

– Завтра уеду, батя. Прости.

– И ты зла не держи. Мать не спит, слезы… Или, говорит, на работе что случилось, или порчу навели… Это бывает. А бывает – и просто с дури. – Григорьич ловко вспрыгнул на передок, подоткнул под себя клок сена и тронул, пробормотав напоследок что-то забористое.

А Михаил Николаевич спустился к речке, сел на мостки и закурил. Оглянулся на бугор – мать выглядывает. Увидев ее обеспокоенное лицо, он пробормотал про себя:

– Извелась вконец… надо валить отсюда.

Утром в день отъезда Михаил Николаевич вышел в сад, присел на перевернутое ведро у садовой калитки, закурил, глотая дым вместе с прохладным воздухом. «Ну, вот… ну, вот…»

К нему тихонько подошла Зинаида Сергеевна и положила руку на его плечо.

– Вот что, сынок. Домой вернешься – виноват, конечно, что тут скажешь, – но в ноги не падай. Все пройдет, – повторила она, как при встрече. – Все пройдет… – Затем порывисто обняла и поцеловала зятя. Тут же, засмущавшись до слез, быстро отошла со словами:

– Пойду, сынок, соберу тебя в дорогу.

Прощались на другом берегу. Стараясь выглядеть спокойной, Зинаида Сергеевна сухо говорила:

– Ну, сыночек, ступай. Доедешь – дай весточку. А нет – Бог тебе судья. – Она подтолкнула Михаила и перекрестила его в спину.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.