— Дальше? Дальше двадцать шестого Фенька торговала твоей шемайкой...
— Ну и что? Я ходил двадцать четвертого.
— Нет, Вася, это нежная рыба. Она любит портиться. Ее надо продавать сразу. Понял, Вася?
— Я понял, что тебя надо удавить, — ответил Пират. — Ты здесь фраеров не шукай, понял?
Он встал, набычился и, наскоро приладив деревяшку, двинулся на Кавуна. Он щурил и без того маленькие глаза и шевелил коваными желваками. И я испугался за Семку. Сейчас Пират двинет его своей деревянной рогаткой и поломает ребра. Но Семка, к моему удивлению, не обратил внимания на опасность.
— Я хочу немногого, — насмешливо сказал Семка, — всего сто рублей. Я на эти деньги женюсь, Вася.
— Не понимаю: за что тебе сто рублей? — спросил примирительно Пират и, пожав плечами, забрался в шаланду.
Семка лег на спину, притерся к ракушке и задумчиво сказал, глядя в небо:
— За то, что я умный... Если ты не дашь мне сотню, я сведу тебя на нет...
Исаковский.
Непонятно, когда мы успевали загорать. Город наш считается приморским, но море в нем играет слабую роль. Город принадлежит заводам. А заводы вырастают там, где им удобнее. Если какому-нибудь заводу понадобится море, он берет десять экскаваторов, роет канал и подводит море прямо к цеху готовой продукции. Если же соседство моря ему не подходит, он берет сто скреперов и отодвигает море от своих стен, куда хочет. Нас не удивляло быстрое строительство. Нас не удивляло и то, что мы, приморские жители, жили от моря довольно далеко и редко с ним общались.
И только один из нас, Витька Моргунов, строился у самого моря и на завод ездил на мотоцикле. В выходной день с утра мы забирались к нему в Филоновку на чистую ракушку, запасались выпивкой и закуской и располагались до вечера. Мы садились под навесом из старого паруса, расстилали газету, резали хлеб и чистили вяленого чебачка, собирая в кучу серебряную чешую. Старший брат Моргунова, Василий Кириллыч, не спеша расставлял стопки и, тряхнув бутылку, с силой ударял донышком по своей толстой ляжке. При этом он не забывал сказать:
— Перед употреблением взбалтывай...
Металлическая крышечка слетала. Василий Кириллыч, приставив к бутылке синий ноготь, как отметку, разливал, чтобы всем хватило.
Закусывали мы сладким репчатым луком с солью, чебаком и помидорами, собирали огрызки в газету, зарывали их в песок и располагались отдыхать.
Моргуновы устроились солидно, как какая-нибудь организация. Дом их прочно врос в прибрежный ракушник, за домом посадили кустов двадцать винограда. Оба они получили ссуду, а старший дружил с шоферами, которые подбрасывали сюда то мешок цемента, то пару кругляков.
Была у них лодка — довольно порядочная шаланда «Лизавета» с навесным мотором. Мотор был знаменитый. Он толкал шаланду так, что нос ее просился к небу. Метрах в двадцати от воды они вырыли затончик и построили перекатные мостки.
Брат Витькин, Василий Кириллыч, здорово любил море. Служил он на флоте, потерял полноги, давно, еще в войну, но плавал, как дельфин, управлял любой посудиной и в любую погоду. За это мы его называли Пиратом. Иногда он садился на нос «Лизаветы», который мы именовали, как полагается, баком, повязывал голову косынкой, .закуривал трубку и командовал нами. Командовал он складно, можно было заслушаться. А лет ему было уже за сорок.
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.
Из дневника секретаря горкома комсомола