Молодые рабочие, школьники, студенты, комсомольские работники все чаще выходят на сцены театров страны. Пьес о молодежи появляется больше и больше — их пишут драматурги всех возрастов и поколений, от маститых В. Катаева и В. Пановой до начинающих Ю. Эдлиса и Г. Полонского. Пьесы получаются разные по качеству и близкие по теме. Тема — молодой человек входит в жизнь.

Попробуем отправиться вместе с ним по дорогам, проложенным для него драматургами. Заранее предупреждаем: путешествие будет несколько однообразным, но не лишенным интереса. Для начала авторы пьес предлагают нашему вниманию...

Сорок два километра бездорожья, купание в ледяной воде и прочее

Сорок два километра — это почти марафонская дистанция. Олег Чубарев, «студент и начинающий поэт», как рекомендует его автор пьесы «Сердце у меня одно» Г. Полонский, и «слабый гуманитарный мальчик», как говорит о нем героиня пьесы, должен преодолеть эту «дистанцию», чтобы доказать, что он вовсе не слабый, хотя и «гуманитарный». Он несет тяжелый мешок с запчастями для комбайнов, его мучит жажда, и к тому же «в воздухе пахнет грозой». Стечением всех этих обстоятельств автор осторожно намекает зрителю, что Олег совершает подвиг, пусть не очень значительный; само слово «подвиг» никто не произносит — из деликатности.

Итак, в начале нашего путешествия мы попали в целинную степь и увидели человека, который из последних сил идет по этой степи. Точнее, мы попали в театр, где сцена изображает степь, а актер — человека, идущего по ней. Нам нужно поверить, что вот здесь, на сцене, совершается подвиг.

Но театр не может показать эти сорок два километра целинного бездорожья. Нет у него для этого средств, и как бы остроумно ни использовал театральный художник проекцию или кинокадры, получится в лучшем случае обобщенный образ степи. Достаточно ли этого, чтобы поверить, что перед нами совершается подвиг?

Подвиг — это исполнение своего долга в особо трудных и опасных обстоятельствах. Вера зрителя в правду происходящего на сцене зависит в данном случае от того, насколько достоверно будут воспроизведены эти обстоятельства, конкретная обстановка. Мне кажется, что для показа подвига, так сказать, зримого, необходимо создание натуральной реальной атмосферы, в которой он совершается. Это, на мой взгляд, может принадлежать кино (просто в силу больших технических возможностей), а не театру.

А современный театр не располагает возможностями показывать на своей сцене степные просторы, дремучие леса и прочие романтические ландшафты во всей их конкретности. Он создает обобщенные, поэтические образы реальной действительности. Это очень хорошо, но этого мало для воссоздания конкретных обстоятельств трудового подвига.

В самом начале нашего путешествия мы попали в тупик длиной в сорок два километра. Попробуем понять, как это получилось.

Несомненно, что дорога, которая привела нас к тупику, была вымощена благими намерениями. Несомненно, драматург стремился откликнуться на насущное требование времени — показать героическое в нашей действительности, воплотить героику труда. Но героическое в человеке проявляется по-разному, и не все проявления его доступны театру. Никакие ухищрения театральной техники не могут, скажем, сделать героику борьбы с природой достаточно конкретной, достоверной. История, рассказанная в фильме «Высота», понесла бы невосполнимые потери на театральной сцене, исчезла бы романтика труда монтажников-верхолазов.

Когда драматург не учитывает этого, появляются тупики. Они бывают разными по форме и одинаковыми по сути.

В «Современных ребятах» М. Шатрова тупик является в виде ледяной сибирской реки, в которую драматург окунает Павлика, бывшего московского школьника, а ныне рабочего на сибирской стройке. Павлик лезет в воду, чтобы спасти мост. Драматург же должен спасаться от банальности и невоплотимости ситуации: на сцене на мост, ни реку показать невозможно. Мы видим Павлика уже после «купания» донельзя пьяным от стакана спирта, выпитого, чтобы не простудиться.

Второе благое намерение, которым вымощена дорога в тупик, — это стремление драматургов убедить зрителя, что вот такие «слабые», «гуманитарные», интеллигентные мальчики тоже способны совершить нечто значительное. Но кто же в этом сомневается?

Когда звучит требование «создайте героический образ нашего современника», почему-то забывают, что дело вовсе не в слабых или сильных мускулах, а в любви и уважении к тем, ради кого совершается подвиг. Авторы вместо того чтобы найти, выявить причины героического поступка, стараются показать сам поступок, потому что без него вроде бы неудобно. К сожалению, в нашей драматургии все еще властвует штамп: вполне хороший, но не знакомый с трудом парень (или девушка) попадает на завод, стройку, в совхоз, добивается производственных успехов (или не добивается, но совершает нечто выдающееся) и становится уже окончательно хорошим; к этому времени у него и в личной жизни все, как правило, налаживается. Мы совсем не против того, чтобы действие развертывалось на заводе или стройке. Наоборот. Но для этого нужно обращать внимание не на внешние проявления, а главным образом на внутренние источники героического. Ведь если человек действительно способен на подвиг, то способность эта так или иначе, тем или иным путем обнаружится в его поступках и действиях при любых обстоятельствах. И тогда не нужно заставлять театральных героев сражаться с театральными стихиями, которые всегда кажутся бутафорскими, не нужно ломать голову над тем, как показать на маленькой сцене сорок два километра тяжелой дороги, лесной пожар или еще что-нибудь в этом роде.

Тогда достаточно самой скромной декорации — приемной райкома комсомола какого-нибудь маленького городка, приемной, в которой самые обыкновенные школьники сидят со своей вожатой и ждут, когда их вызовут, чтобы принять в комсомол.

Вот такая совсем обыденная ситуация есть в пьесе Нины Ивантер со скромным и вместе с тем многозначительным названием «Молодой человек». Только завершается эта ситуация не совсем обычно: Люсю Набокову, про которую говорят, что «у нее же одни пятерки», и нагрузок много», не приняли. Не приняли из-за, казалось бы, незначительного случая: Люся Набокова нарочно подсказала девочке неправильно, чтобы та получила

Люсе Набоковой отказали в приеме по настоянию только что избранной первым секретарем райкома Маши Архиповой. С этого поступка началось ее секретарство, с этого поступка начинается следующий этап нашего путешествия, где перед нами появятся.-

Обыкновенные люди и почти обыкновенные ситуации

История, которая произошла с Люсей Набоковой, чуточку необычна. Перед началом заседания бюро второй секретарь райкома Маслов, успокаивая волнующихся ребят, говорит: «Всех примут. Не было случая, чтобы завалили-. Вас еще не за что не принимать». Маслов — неплохой парень, и у него вполне реальный взгляд на вещи: действительно

не было случая, чтобы завалили, действительно вроде бы нет оснований не принимать. Такой взгляд на вещи часто бывает справедливым, но иногда неверным, особенно когда дело касается судьбы человека. Попросту говоря, в таком взгляде ощущается некоторый элемент рутины: отчего ж не принять, если всегда принимают?

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.