- Как говорите? - переспросил он по телефону. - Приходит во - время? - и, глянув на часы, одернул на себе парусиновый китель. - Тогда пора. Может, и ты со мной, Дементий Кириллович?

- В этом удовольствии я себе откажу, - покачал головой бывший начальник шахты. - А вечерком, если разрешишь, обязательно навещу. Я ведь видел ее только в тот вечер в колясочке, а потом скоро уехал в Донбасс... Обязательно навещу и даже того же самого вина бутылочку приволоку.

- Соня, ты? - Петр Степанович сжал ладонями пылавшие щеки дочери, заглянул в синие - синие глаза. - Ты?

- Да я, я, пап!... - девушка припала лицом к груди отца. - О боже мой, как я о тебе соскучилась, как я о тебе соскучилась, папа!... Я думала, что не доживу до этой минуты!

- Но дожила!

- Да, я счастлива, дорогой ты мой, сильный!

- Веточка, чего ж мы стоим?

И они пошли по перрону: он высокий, широкоплечий, с непокрытой седеющей головой и рядом с ним - дочь с пламенем волос над высоким, чистым лбом, тоненькая, по - девчоночьи легкая, в светленьком платье. И люди почтительно расступались перед отцом и дочерью, угадывая на их лицах, а их глазах юное человеческое счастье.

Пали на землю сумерки, запахло нагретым тополевым листом и краской от соседнего новостроящегося дома. Соня встала из - за стола, раздвинула штору на окне, легла грудью на подоконник и через минуту позвала:

- Пап, иди - ка сюда...

Он подошел, опустился в кресло, а Соня устроилась на подлокотнике. Она сказала, глядя в зеленоватую рамку окна:

- Пап, я много - много песен знаю... Мне говорят, что хорошо пою, я пока в это не верю, я верю только в то, что сердце у меня поет и я буду петь людям. Буду! Но прежде я тебе, пап, спою, совсем тихонечко. Несколько мгновений Петр Степанович совсем не дышал, в груди что - то кольнуло, потом сердце с такой силой погнало кровь, что пот выступил на лбу. Он спросил:

- Не забыла?

- Ох, папа, разве это можно забыть!

- Пой...

И полились слова давней - давней песни. И вот в сумерках уже остановился кто-то под окном, потом подошли еще двое и еще... А песня лилась и лилась, просторная, тоскующая, и ничего, что эта песня началась где - то у печальных истоков, ничего, что слова ее говорили о скорби - пел эту песню молодой и сильный голос, а такие голоса могут петь не только печальные мотивы: когда приходит пора, они и воинскую подхватят, и разудалую парусами поднимут, и жаворонком рассыпятся по просторам Родины, потому что не каждый, даже самый злой вал унесет сегодня веточку - человека, куда ему хочется.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.